— В армию не хочу. В Афган гребут всё больше и больше. В ГБ таких как я не берут, не член партии и не семейный, да и не тянет туда. Вы сами служили в армии?

— Нет. Военная кафедра, как у тебя.

— Так держитесь за милицию, пока не пройдёт призывной возраст.

— Держусь, спасибо за совет. Да ты, оказывается, хохмач. Знаешь такую шутку: «следователь уголовного розыска»?

— Естественно. Так говорят лохи, не понимающие, что следователи в следствии, а в розыске — опера.

— Верно мыслишь, кадет. Значит, даю тебе первое задание. Включим тебя в следственно-оперативную группу, занимающуюся делом о взрыве в гастрономе №7 на улице Калиновского. Слышал о таком?

— Спрашиваете… Весь город гудит. Две сотни трупов!

— Четыре. Трупа четыре, а не четыре сотни. Формально — преступление раскрыто, виноват сварщик, оставивший баллон в торговом зале. А вот кто подорвал этот баллон, старательно умалчивается. Если установишь того пиротехника и раскроешь теракт, я сам побегу уговаривать городское начальство, чтоб тебя устроили в Первомайку на постоянную. А пока — идём, познакомлю с сыщиками, — он ухмыльнулся. — С первым днём службы, следователь уголовного розыска!

Маленький постскриптум к 9 главе. Особое спасибо хочу сказать Анатолию Дроздову. Он, работая над второй частью романа "Божья коровка", обращался ко мне за информационной поддержкой о деятельности силовых структур СССР. Дроздов как раз начал её выкладывать https://author.today/work/237962 Тёзка убеждал меня, что мне самому имеет смысл написать что-то о той эпохе. Как видят читатели, уговорил :)

[1] Сюжет фильма Les Ripoux 1984 года, безжалостно обрезанного в советском прокате.

Глава 10

Штаб-квартира розыскников находилась на том же этаже.

— Заходи и знакомься, начальник оперативно-розыскного отделения майор Папанин, в лицо и за глаза именуемый Папанычем. Кандидат в мастера спорта по боксу и боксёр по жизни, характер у него такой, — Вильнёв указал на него ладошкой и представил нового подопечного. — А это наш засланец в оперативно-следственную группу по делу о взрыве в гастрономе, Егор Егорович Евстигнеев. Говорит — каратист.

— Практикант?

— Обижаешь? Самый что ни на есть настоящий временно исполняющий обязанности следователя следственного отделения Первомайского РОВД. Ну да, практикант.

— То есть выделили нам парня на отбибись, — хмыкнул Папаныч. — И что мне делать с этим недоразумением, Коля?

— Для начала покажите, где ближайшая стекляшка. Снабдите трёхлитровой банкой с крышкой и объясните, как ждать отстаивания пива. Насчёт недоразумения, опять обижаешь: отличник он. Видишь? При костюме, галстуке и комсомольском значке.

— Считай, у меня оргазм от восторга. Составит отличную пару Лёхе Давидовичу. Тот — разгвоздяй каких свет не видывал. Костюм на него нацепим, только укладывая в гроб. Что ни строчка в рапорте — сплошное «нарочно не придумаешь». Правда — сообразительный, знает, с какой стороны у бутерброда масло.

— Так какой службе проставлять поляну по случаю поступления в коллектив?

— Двум! — хором воскликнули оба офицера, и Папаныч, подняв грузный фюзеляж из кресла, повёл новобранца знакомиться с охламонистым коллегой.

Тот переживал состояние «после вчерашнего». Заметно, но не столь катастрофически, как старшие коллеги. Молодой организм восстанавливал себя быстро.

— Алексей! Морда опухшая, перегар… Проветрить — быстро! У вас шмонит хуже, чем в обезьяннике дежурной части. Посмотри на образцового молодого следователя. Евстигнеев Егор Егорович. Чисто выбритый, в костюмчике, белой рубашке, при галстуке. Без перегара! Хоть на витрину.

Егор, стоявший спиной к Папанычу, готов был спорить на сто баксов, что тот при последних словах или подмигнул, или ухмыльнулся. Типа: покажите лощёной болонке правду из жизни овчарок.

Дождавшись его ухода, первым делом раскрыл портфель.

— Парни! Банкета не обещаю, у меня только студенческая стипендия. Просто поправьте здоровье.

Две стеклянные бутылки по 0.5, наполненные мутноватой жидкостью, наверняка — столь же неприятной, как и опробованная в плацкарте Москва-Минск, произвели должное впечатление.

— А пацан-то с понятием. Меня, кстати, Васей зовут. Погоняло — Трамвай.

Сидевший напротив Алексея опер тщедушного телосложения извлёк из сейфа «Макаров» и вместо стрельбы ловко подцепил крышечку выступом магазина. Несложно было догадаться, что это применение пистолета было гораздо более частым, нежели задуманное его конструктором.

Алексей открыл бутылку о край стола и влил в себя залпом, откинув назад голову.

— Спасибо, студент. Вовремя. Прости, что тебе не оставил. Меня просто Лёхой зови.

Егор присел на стул спиной к окну, не повторяя ошибку.

— Меня, естественно, тоже без отчества. Я на пятом курсе юрфака, на практике в следствии, временно исполняющий обязанности. Поэтому перья не распускаю. Вильнёв сказал — у вас шухер по поводу взрыва на Калиновского, в группу надо кого-то включить от отделения. Он и отправил меня как нихрена не умеющего, чтоб не отвлекать основной состав. Опыта набираться.

— Егорка, я тебе так скажу, — Лёха утёр рот от остатков пивной пены. — Ничему ты у нас не научишься. Сыщики должны идти впереди как разведка, а следователь протоколировать найденное, чтоб доказательства принял суд. Мы так и называем вас — машинописьки с высшим образованием. Кстати, хорошо печатаешь?

— Не знаю. Не пробовал.

Опера заржали.

— Вот этому научим без проблем, — поправил соседа Вася-Трамвай. — Будешь печатать за нас несекретные бумаги, мигом наблатыкаешься. Но на девяносто процентов наша работа секретная, и к ней ты, конечно, не допущен, штатский.

— Ежу понятно. Но, парни, я же не первый год замужем. Если есть рабочие руки, работа для них найдётся всегда.

— Само собой. Портфельчик вместительный?

Лёха взял пустую пивную бутылку, вторую у Василия, а затем открыл платяной шкаф, в котором обнаружилась некоторая коллекция стеклотары — пивной, водочной и из-под дешёвого плодового вина.

— Нужно сдать в ближайшем пункте и на вырученный капитал купить бутылку водки, — догадался Егор. — Запросто, с меня корона не упадёт. Только время ещё — начало третьего. Поговорим сначала о деле, идёт?

— О, товарищ не понимает, — протянул Василий. — Думает, мы здесь только водку пьянствуем, и уже в начале третьего трубы горят, ждут продолжения банкета. Скажи, студент, ты на Новый год хорошо отдохнул?

— Грех жаловаться.

— Так и мы не жалуемся. Вот только отдохнуть нам дали всего ничего. С 2 января — на службу. Установили и опросили практически всех, кто тёрся рядом с грёбаным гастрономом. Больше двухсот человек! И вот только теперь начальство намекнуло: можно не напрягаться. Нихрена полезного не нашли.