Даниил заставил Пирхи позировать ему для картины. Он захотел написать Пирхи акварельными красками. Акварель, прозрачная по фактуре, легкая, очень подходила для того, чтобы подчеркнуть женственность Пирхи, зажженную любовью Даниила. Женственность светилась в каждом ее взгляде, проскальзывала в ее голосе, делала грациозной фигурку. Неделя, прошедшая в сеансах написания картины, сблизила их еще больше. Даниил изобразил Пирхи в легком голубом платье до колен, лежащую на лугу среди цветов темно-розового клевера. Полдневный зной покрыл румянцем ее щеки и подбородок, а губам придал цвет спелой земляники. Крошечные темные локоны разметались на яркой летней зелени. В глазах отразилось синее небо, окрасившее ее глаза в свой цвет. Она лежала на спине, скрестив босые ноги и закинув руки за голову, мечтательно глядя в небо. Рядом с ней, среди клевера, лежала опрокинутая стеклянная ваза с рассыпавшейся из нее красной малиной. Даниил назвал свою работу «Мечтательница».

Эта картина, написанная акварелью и любовью, произвела фурор на художественной выставке. Многие посетители были огорчены тем, что картина не продается. Но Даниил сделал фотокопии картины в натуральную величину. Все было раскуплено в этот же день, а также было принято много заказов на изготовление еще таких же копий.

Однажды он взял Пирхи на фотосессию по теме «Зоопарк». Оказалось, что Пирхи очень любит животных. Она мешала ему делать снимки, загораживая животных и изображая их. Очень многих она изобразила точно, подчеркнув характерные черты каждого. Даниил веселился и фотографировал ее. Таким образом, у него получилось две фотосессии – о животных зоопарка и актерские работы Пирхи. Но Пирхи не успокоилась на этом. Оказавшись около клетки с каким – нибудь животным, она декламировала четверостишия, посвященные конкретному виду.

Даниил подготовил для выставки подборку снимков, полученных при участии Пирхи на тему «В чем – то мы похожи». Под каждым снимком были помещены стихи о животных разных поэтов. Эта работа, выставленная в его фотогалерее, тоже нашла своих покупателей.

–Ты становишься моим талисманом, Пирхи, – сказал Даниил. – Скоро твой образ будет брендом галереи. Пожалуй, это не плохая мысль.

Пирхи любила теплый летний дождь без гроз. Даниил соглашался гулять с ней под дождем по нью – йоркским улицам. Ему, взрослому мужчине, доставляло удовольствие мокнуть под струями воды, ощущая себя 20 –летним парнем, ведущим за руку молодую девчонку. Они покупали мороженое в киоске и ели его, стоя под навесом. Потом снова шли под дождь. Когда – то, живя с Вирджинией, он завидовал своим сверстникам, теперь же он как будто бы вернулся назад во времени, чтобы прожить свою юность заново.

Однажды они сидели на скамейке в Центральном парке.

–Ты знаешь, что в Центральном парке около 9 – ти тысяч скамеек? – спросил ее Даниил.

–Нет, а это важно?

–Видишь металлическую табличку с выгравированным на ней текстом?

–Да. Чье это имя? – спросила Пирхи.

–Любой человек, желающий поддержать парк финансово, может внести 7500 долларов и стать владельцем именной скамейки. Еще это может быть романтическим подарком прекрасной девушке от влюбленного по уши фотографа. Хочешь, чтобы у нас была своя скамейка?

–Конечно, – обрадовалась Пирхи.

С тех пор они иногда приходили к скамье, принадлежащей Пирхи.

Даниил катал ее на машине по ночной трассе, по бокам которой мелькали огни. Они включали веселую музыку, и Пирхи танцевала, сидя на сиденье.

Даниил прокатил Пирхи на экскурсионном вертолете. 15 минут в воздухе на высоте птичьего полета произвели на нее огромное впечатление.

–Хочешь посмотреть район, где я проводил время, когда был подростком? – однажды спросил ее Даниил.

–Конечно.

–Тогда приготовь купальник, мы едем на пляж, на Герритсен – Бич.

–Где это находится? – спросила Пирхи.

–Ну как тебе точнее сказать… Это полуостров на юго – востоке Бруклина. Район разделен с запада на восток на две части заливом, который называется Gotham Avenue Canal (Готэм Авеню Канал). Жители полуострова стали называть северную часть новой, а южную – старой. В новой части обычный город с кирпичными домами. В южной части можно купаться, арендовать морские судна для вечеринок, можно рыбачить. Когда я был подростком, то вместе со своими друзьями приезжал на полуостров во время каникул почти каждый день и пропадал там все лето. Мы купались или рыбачили до тех пор, пока кожа не становилась черной от солнца.

Прибыв на пляж, они арендовали квадроцикл, и Даниил возил Пирхи по всему побережью и по прилегающим к пляжу дорожкам.

Потом долго купались. Конечно, Даниил взял свой фотоаппарат и сделал кучу снимков. Пирхи, зная, что он ее фотографирует, нарочито медленно входила в воду и выходила из нее, стараясь подать свое тело более красивым и соблазнительным. Она взмахивала руками, поднимая ладонями воду, и создавалась иллюзия искрящихся серебром крыльев, воздетых к небу. Она взмахивала волосами, закручивая их вокруг себя, от чего пружинки – локоны вытягивались, и солнечные лучи пронизывали их, создавая сверкающий ореол вокруг ее головы. На фоне голубой воды, превращенной солнцем в сверкающий бриллиант, Пирхи казалась Даниилу греческой богиней любви – Афродитой, самой красивой на этом пляже.

Пирхи хорошо плавала, но Даниил стал тревожиться, когда она удалялась от берега на опасное расстояние. Уставшая и веселая, она возвращалась на берег, и падала в изнеможении на песок рядом с ним. Капельки воды дрожали на ее коже, и казались Даниилу более драгоценными, чем ювелирные камни.

Они перекусили в ресторане со смешным названием «Gerritsen Beach Bagel» (Бублики Герритсен – Бич). Дешевые большие бублики по $ 1.75 со сливочным сыром понравились обоим. А вот салат, который выбрала Пирхи, показался ей не свежим. Еще не понравилось довольно долгое обслуживание – в заведении явно не хватало обслуживающего персонала, так как на очередь из 15 – ти человек было всего двое работников ресторана. Но настроение не испортилось. Домой они вернулись в отличном настроении.

И все лето, в викенды Данила, они ездили на этот пляж. Ему не хотелось посещать дорогие пляжи, он хотел вернуться в память своего детства. Пирхи, пока еще не избалованная роскошью, отлично чувствовала себя в этом месте и каким – то образом вписывалась в его воспоминания: ему казалось, что он снова попал в тот временной промежуток, когда его родители были живы. Отчасти этому способствовало поведение Пирхи. Во – первых, она готовила еду, напоминая тем самым его мать. А также – ее простота и возрастная наивность создавали атмосферу юности, непосредственности молодости, которые он давно не ощущал, и, наверно, забыл, так как с 22 лет стал «боссом», бизнесменом в престижном модном районе Нью – Йорка.

Даниил понимал, что произошедшие в нем перемены сотворила его любовь к Пирхи. Он стал бояться возвращения мрачных шизофренических видений и подолгу обдумывал, не записаться ли ему на прием к психотерапевту. Но боязнь огласки удерживала его от этого шага. Он не верил в сохранение врачебной тайны и понимал, что со временем все его знакомые узнают об этом, а журналисты растрезвонят по всему городу его секрет в соответствующих интерпретациях. Он понимал, что с его психикой не все в порядке. Как любой взрослый человек он знал слово «шизофрения» и подозревал, что это слово имеет к нему отношение. Даниил нашел в интернете статьи и книги на эту тему, но никак не хотел согласиться с тем, что там было написано, а именно: видения отравленных им женщин и Инквизитора, являются галлюцинациями его расстроенного мозга. Он, как многие люди от искусства, верил в потусторонний мир и предполагал, что реально общается с этими образами. Но тему фотографирования мертвых старался не обсуждать с самим собой, делая вид, что этого не было в его жизни. В специальных статьях говорилось, что каждый приступ шизофрении все больше воздействует на личность человека, и, в конце концов, человек начинает подумывать, что его бредовые идеи не такие уж и бредовые. И уточнялось, что вялотекущая шизофрения часто не попадает в поле зрения психиатров из – за своей не яркой выраженности. Его пугало, что психиатры предрекают полный уход в себя и депрессивное бездействие в случае несвоевременного лечения.