Вскоре Пирхи сообщила Даниилу, что у них будет ребенок. Его радости не было предела. Он летал, как на крыльях. Все знакомые и коллеги по работе заметили, что он счастлив, как никогда раньше. Разговоры о будущем сыне стали главной частью их жизни. Даниил сделал фотомонтаж: он совместил рентгеновский снимок их ребенка с животом Пирхи, стоявшей около окна сиреневой комнаты. Они постоянно говорили о нем, обсуждая, как назвать ребенка, на кого он будет похож, кем их сын будет, когда вырастет. Иногда ссорились, когда их мнения по этой теме не совпадали. Они выбрали комнату, в которой будет жить их любимый сыночек. Вместе часами ходили по магазинам, закупая игрушки, детскую мебель, коврики со сказочным орнаментом. Даниил создал эскиз комнаты, похожий на застывшие мультяшки.

Глава 8.

Доктор по имени Тамизин.

Даниил очнулся от нестерпимой боли в запястьях и в щиколотках, которые были привязаны к чему – то. Мрак был настолько густым, что ни единого слабенького лучика света не освещало пространство, которое он предположил вокруг себя. Попытавшись приподнять голову, он понял, что она крепко зафиксирована стальным обручем. Во рту было какое – то вонючее тряпье, не дававшее ему говорить. Его тошнило. Тело ломало, как при гриппе. Странный резкий запах не то медикаментов, не то химических реактивов, мешал дышать, обдирая глотку и слезил глаза. К этому запаху примешивался отвратительный сладковатый запах мертвечины и нечистот.

Он так напугался, обнаружив себя намертво закрепленным в темноте и в жутком холоде, что потерял самообладание и начал протяжно стонать и дрожать всем телом. Он чувствовал себя бессильной, бессловесной тварью, не заслуживающей хотя бы такой скромной милости, – как знать, где он находится. Непроглядная темнота таила в себе непредсказуемость и отсутствие надежды, утонувшей в черной бездне небытия. Он понял, что находится на самом дне Мироздания, в адской кромешной тьме. Безысходность его положения была очевидна. Вот она расплата за погубленные им жизни! Он так сильно захотел вырваться отсюда, что начал горячо и искренне молиться так, как учила его в детстве добродетельная мать:

«Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твое. Да приидет Царство Твое. Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава Отца и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь».

После слова «Аминь» послышался грохот открываемой и вновь закрываемой тяжелой металлической двери, и включился нестерпимо яркий ужасный свет, пытавшийся выжечь его глаза. До этого Даниил думал, что находится в наихудшем состоянии. Он ошибался: безжалостный свет был предназначен для того, чтобы сжечь его и испепелить адским пламенем.

«Так значит, мать была права: воздастся каждому по делам его», – в ужасе подумал он, вспомнив слова из Евангелия.

– Ну что, бесовское отродье! – раздался рядом с ним низкий безжалостный бас. – Молись своему черному господину. Хотя, должен предупредить тебя: он не помогает тем, кто пакостит во имя его, теша его тщеславие.

Даниил пытался сообразить, кто с ним разговаривает: какой – нибудь приспешник сатаны или Михаил Архангел?

– Я, конечно, не знаю, чем ты препятствуешь Божественной воле, но меня это и не касается, Божий суд определит меру твоей вины, – сурово прогремел все тот же голос.

«Не знаю, чем ты препятствуешь Божественной воле… Так это просто человек?» – подумал, немного воспрявший духом Даниил. Зачем же я здесь и кто это?»

– Ты, верно, гадаешь: зачем ты здесь и кто я? – как будто угадывая его мысли, сказал обладатель баса. – Будешь уничтожен, как создание, позорящее Творца. Заметь, ни таким ты вошел в этот мир, каким стал. А я есть меч разящий, направляемый Его рукой, – назидательно, но без гордости и напыщенности, продолжал неизвестный.

Даниилу хотелось спросить этого человека: если он не знает, в чем заключается его вина, как же он узнал, что Даниил «позорит Творца»? Он начал мычать, давая понять своему мучителю, что он готов ответить на все вопросы, если ему освободят рот от грязной тряпки.

– Знаю, что говорить хочешь, – усмехнувшись, продолжал философски голос. Обольщать своими погаными речами будешь? Попробуешь показать всю мерзость темной стороны, называя эту мерзость красотой и справедливостью? Нет. Трибуну тебе не предоставлю. Умирать будешь молча.

« Это тот гад – инквизитор, в красной мантии, которого я иногда вижу боковым зрением».

«Бас» опять ответил на его вопрос:

– Ты находишься в помещении, соседствующим с кабинетом патологоанатома, попросту говоря, в «мертвецкой». А патологоанатом – это я.

« Нет, не инквизитор», – с облегчением подумал Даниил.

– Здесь нас никто не услышит, и возмездие свершится неминуемо, – не умолкал похититель. – Хоть ты и презренное порождение сатаны, я, как представитель высших светлых сил, обязан сообщить тебе свое имя. Меня зовут доктор Смит. Фамилия у меня, надо сказать, очень распространенная. Но это только означает, что я – собирательное лицо возмездия. Правда, у меня есть и второе имя, которое я выбрал в минуту глубокого религиозного преклонения перед Вездесущим. Я выбрал себе средневековое английское имя – Тамизин (Tamesine – «Обуздай грех» – прим. авторов).

«Вот почему здесь так холодно, – это морг. Как же я все еще не умер от холода», – внутренне вздрогнув, подумал Даниил.

– Ты находишься здесь минут пять, столько мы с тобой разговариваем, – снова ответил незнакомец на его мысли.

«Пошел ты, телепат хренов, словоплет тупорылый. Похоже, – это сбежавший из психушки идиот», – злобно подумал Даниил, незаметно для себя оправившись от первоначального испуга. Как озарение всплыла предыстория происходящего. Он вспомнил, что решив обновить служебные ноутбуки на более новые, возвращаясь пораньше с работы, заехал в «Apple Store». Беседуя с консультантом, Даниил не замечал, что за ним наблюдает еще один посетитель магазина. Очень крупный высокий мужчина, лет 35 – ти, едва помещал свое громоздкое тело среди хрупких стеклянных витрин и небольших рекламных щитов. Видно было, что он опасается нечаянно снести все эти непрочные конструкции вместе с товаром. Он отказался от консультации и рассеянно посматривал на планшеты нового поколения, время от времени, бросая быстрые цепкие взгляды на Даниила. Голденблюм попросил служащего магазина доставить выбранные им ноутбуки в его фотосалон. Незнакомец внимательно прислушался к его имени.

Когда Данил вышел на улицу и направился к своему «Бентли», мужчина подскочил к нему с невероятной легкостью для такого большого тела и радостно пробасил:

– Голденблюм, какая встреча, друг! Как долго мы не виделись с тобой!

– Что такое? – ошарашенно спросил Голденблюм, глядя на великана, которого видел первый раз в жизни.

Неожиданно он почувствовал, как острая игла больно уколола его в бедро. Он приподнял руку, чтобы врезать в скулу придурка (или сломать руку о его твердокаменные выступы скул). Но «придурок» крепко его обнял медвежьей хваткой, похрустывая его костями, и еще радостнее запричитал: