– Ты давно это узнала? – напряженно спросил он.

– Нет. Я сделала тест вчера, и он оказался положительным.

– Почему сразу не сказала?

– Мне хотелось романтики, ведь момент такой значительный. Сегодня такой хороший, солнечный день! Посмотри в окно!

День и в самом деле был прекрасен. Ровно до этого момента.

«Теперь он совершенно не знал, что с этим делать? Такое неожиданное счастье обрушилось на него, словно лавина с гор, и он на время перестал дышать, погребенный под своими чувствами…»

– Андрей, почему ты молчишь?!

– Я просто думаю: откуда взялся этот ребенок?

– Вот тебе, здрасьте! – вскинулась Настя. – Ты же никогда не предохраняешься!

Да, он давно уже от этого отвык. У Рары ведь не может быть детей.

– Но ведь ты говорила, что предохраняешься, – промямлил он.

– Женщине, дорогой, никогда нельзя верить! Особенно в таком вопросе.

– Значит, ты решила меня поймать.

– Я решила тебя спасти. Потому что ты сделал неправильный выбор. Твоя судьба – это я.

– Из какой это роли? – невольно поморщился он. – Настя, ты переигрываешь.

– А мне плевать! – она вскочила. – Потому что я остаюсь в этом доме! А она отсюда уедет! Я победила!

– Конечно, ты остаешься, раз ты беременна.

– И свадьбу мы отменять не будем!

– Хорошо, – сдался он.

– Значит, съедет она!

Его уже утомила эта война. Конечно, он думал о ребенке. Но только не так. Ромашов прекрасно понимал, что в Настиных руках это мощное оружие. Этот ребенок тут же превращается в средство шантажа, Настя уже начала давить, едва только забеременела. Еще один член семьи решит исход сражения. Возраст и размер значения не имеют, этот маленький человечек самый значительный, и чем он меньше, тем больше его вес в отношениях близких ему людей. Его беспомощность дает его матери право на любые действия и оправдывает любую жестокость.

И потом: что это будет за ребенок? У него ведь плохая наследственность. Настин отец алкоголик, у самого Ромашова это еще больше осложняется разными наследственными заболеваниями. Настя во время всей беременности будет отчаянно пиариться. Ромашов был уверен, что она и забеременела по той же причине: информационный повод, который будет актуален еще в течение как минимум года. Беременность, роды, эксклюзивная фотосессия младенца, особенности его кормления…

У Ромашова было чувство, что Настя загоняет его в ад. С другой стороны: куда деваться? Он с тоской посмотрел в окно, на синее небо. День был так прекрасен!

– Я хочу есть! – Настя любовно погладила пока свой еще плоский, как доска, животик. – Иди на кухню и скажи Василисе Петровне, чтобы она приготовила праздничный ужин!

Она уже им распоряжалась! Ромашов покорно поднялся с постели и стал одеваться.

На первом этаже он чуть не споткнулся о чемодан. Из кладовки ему навстречу Василиса Петровна несла набитую чем-то сумку.

– Что это такое?! – закричал он.

– Ну, как же, Андрей Георгиевич? – растерялась помощница по хозяйству. – Как и было оговорено: вещи собираю.

– Прекратите немедленно! Онаникуда отсюда не съедет!

– Но, как же? Ведь она сама…

– Яне разрешаю!

– Как скажите, – Василиса Петровна понесла баул обратно в кладовку.

– Что у вас тут происходит? – раздался со второго этажа голос Фимы. – Почему вы кричите?

Он стоял на верхней ступеньке, поправляя очки.

– Где Рара? – раздраженно спросил Ромашов. – Почему в последнее время она каждый день куда-то исчезает? Что происходит?

– Видишь ли Лёвушка… – замялся Раевич. – Она приняла решение и…

– Я знать ничего не хочу! – закричал он. – Почему ее мобильник не отвечает?!

– Наверное, она занята чем-то очень важным, – виновато сказал Раевич.

– Ты наверняка знаешь, чем!

– Я в таких делах не советчик, ты же знаешь.

– Вы меня с ума сведете!

– Где мой сок? – требовательно спросила Настя, появившись за спиной у Раевича. – А! – вскричала она. – Чемодан! Вот, значит, как!

– Иди к себе, оденься, – сквозь зубы сказал Ромашов.

– Все слышали: я остаюсь! – победно сказала Настя и ушла обратно в спальню.

– Может, это и к лучшему? – вздохнул Раевич.

– Тебе она тоже не отвечает? – спросил Ромашов.

– Занята, наверное, – пожал плечами Ефим Иванович.

– Чем таким она, интересно, занята, что отключила мобильник? – ехидно спросил он. – Что ты за муж такой? Неужели ты не ревнуешь?

Раевич посмотрел на него озадаченно.

– Но со мной это не пройдет! – разозлился Ромашов. – Я сегодня же выясню, чем таким важным она занята! И уберите отсюда чемодан, черт вас возьми!!!

«…обстоятельства, отягчающие наказание…»

– Вы рассказали об этом Раисе Гавриловне? О Настиной беременности? – с замиранием сердца спросил Журавушкин.

– Конечно! Как только она вернулась.

– А где именно была, выяснили?

– Само собой, – насмешливо посмотрел на него Ромашов.

– И где?

– Если вы ее адвокат, вам лучше не поднимать этот вопрос.

– Я кое-что узнал, Андрей Георгиевич. Так что вам нет больше смысла играть со мной в прятки. Я в курсе, что несколько лет назад Раиса Гавриловна заморозила свои яйцеклетки. Вы давно уже подумывали о ребенке. И как только Рара почувствовала реальную угрозу со стороны Насти, она кинулась реализовывать эту идею. Пари: она искала суррогатную мать.

– Ну, раз вы все знаете… – развел руками Ромашов.

– Нам надо подумать, как обойти этот вопрос на суде. Настина беременность, была она или не была, обстоятельство отягчающее. Ведь это уже статья 105, часть вторая! От шести до двадцати! Так мы проиграем процесс.

– Но вы ведь обещали не доводить дело до суда!

– Я вам это обещал? Вы не так поняли. Единственный способ этого избежать: найти настоящего убийцу. А я все больше склоняюсь к мысли, что убийца моя клиентка. И что мне делать?

Ромашов пожал плечами:

– Что хотите. Если я чем-то могу помочь: говорите. Деньги или свидетели. Я, конечно, не могу силой притащить их в Москву, но все контакты я вам дал. Что еще?

– Мне очень трудно найти свидетелей защиты, – пожаловался Журавушкин. – Чем дальше я продвигаюсь, тем прочнее позиции обвинителя. Надо искать смягчающие обстоятельства, а не копить отягчающие. А так оно и происходит…