– Сколько ты получила?

– Целых сто пятьдесят долларов! – радостно ответила Татьяна.

Как она могла радоваться? Сто пятьдесят долларов это, конечно, большие деньги, но я не хотела даже думать о деньгах. Я не была проституткой, как она. Я лучше ее, пыталась уговорить я саму себя.

– Скоро и ты получишь немного, – взбодрила она меня. – Только не бузи!

Я застонала. Я не знала, отчего мне так тошно – то ли от выпитого накануне, то ли от Татьяниных комментариев.

С чемоданом в руке и головной болью, я следовала за Маратом и Татьяной по автомобильной палубе. Чувство дискомфорта усиливалось еще и от того, что я надышалась выхлопными газами. Паром уже причалил, носовой визир был открыт, и машины медленно скатывались на берег.

Я не выдержала и сплюнула на колесо грузовика, который стоял рядом с машиной Радика. Шофер высунулся из кабины и начал кричать на непонятном языке. Это был тот самый дядька, который вчера первым угостил меня рюмкой водки.

Я показала ему палец.

– Проститутка, – сказал он и сплюнул.

Я смолчала. Что ему возразить? Сказать, что я не проститутка, что меня заставили заниматься этим ремеслом? Или что он ничуть не лучше меня, раз воспользовался моими услугами? А может, надо было напомнить, что вчера он был добрее, когда у него стояло…

Радик завел двигатель, и я была вынуждена прыгнуть в машину. Мы выкатились на набережную и пристроились в очередь за другими машинами. У дальнобойщиков была своя очередь. Вообще-то я была рада, что мне не пришлось выяснять отношения с шофером, заплатившим мне вчера пятьсот крон. Сверх таксы он дал еще пятьдесят крон и сказал «дрикс». Что означало «дрикс», я не понимала. По-видимому, он имел в виду, чтобы я купила чего-нибудь попить. Сейчас мне как раз это и было нужно. Во рту пересохло, возможно, сказывалось похмелье.

Радик остановил машину у КПП и опустил боковое стекло. Пограничники были одеты в желтые жилеты. Один из них по-английски потребовал наши паспорта. Марат кивнул и достал наши паспорта из барсетки. Никакого подозрения они не вызвали. Осматривать машину пограничник не стал, хотя в багажнике лежало немного гашиша. Он даже не спросил, куда мы направляемся. Пожелав нам приятного путешествия, он дал знак, чтобы мы отъезжали.

Честно говоря, я надеялась, что паспортный контроль мы будем проходить сами, как в Клайпеде. Тогда, может быть, я и осмелилась бы заявить, что еду по фальшивому документу. Хотя… я плохо соображала с похмелья и вряд ли решилась бы на кардинальные действия.

Как только мы пересекли границу, Радик позвонил кому-то по мобильному телефону. Вероятно, он сообщил, что мы едем. Потом он что-то непонятное буркнул Марату. Но мне было не до этого. Я устала и хотела спать. Часы показывали начало одиннадцатого, а мы в бане после ночной работы обыкновенно спали до двух-трех дня. Так рано я уже давно не вставала.

Татьяна давно уже спала. Я положила голову на ее плечо и задремала, уснуть по-настоящему я не могла. Мне было плохо, я боялась. Что меня ожидало в Швеции? Неизвестность мучила. В бане я, по крайней мере, знала, что со мной могло произойти. Но что будет с нами здесь, в совершенно чужой стране?

Я открыла глаза и стала смотреть в окно. Вдоль дороги тянулся лес. От этого страх только увеличился. Я стала прислушиваться к тому, о чем говорили мужчины. К счастью, они говорили по-русски. Я узнала, что у Марата был свой человек в Стокгольме, который держал квартиру специально для проституток. Для таких, как я и Татьяна. Так что впереди меня ждало то же самое: постель.

Эвелина когда-то говорила нам, что мужчины в Швеции не такие грубые. Может, и так, но без тычков вряд ли обойдется. Я уже и не представляла, что может быть по-другому. Эвелина также рассказывала, что на Западе есть люксовые проститутки. У них якобы всего несколько клиентов, и им платят больше тысячи евро за сеанс. И никаких сутенеров у них нет. «Люксовые шлюхи» – так назвала их Эвелина. Я посмаковала про себя это слово. Куда лучше, чем слово «блядь», от которого во рту оставалось неприятное послевкусие, как после вчерашнего алкоголя. Фу, не рот, а помойка…

Я начала думать об Эвелине. Она была обычной девушкой – ни хорошей, ни плохой, но, конечно, не самой умной из тех, кого я встретила на своем пути. Ей бы и в голову не пришло учиться в институте, хотя это не означало, что она была глупой. Почему же она выбрала профессию проститутки? Ведь, пользуясь относительной свободой, она сто раз могла сбежать. И кстати, где она теперь? Если она вернется в баню, Оксане будет не так одиноко. Бедный ребенок, как она все это переживет?..

Радик свернул на заправочную станцию. Над ней висела вывеска с симпатичным зеленым медведем. Мы вышли из машины немного размяться. Пока Радик заправлял бак, Марат звонил по телефону.

Погода в Швеции была прекрасной. Светило солнце, было тепло, около пятнадцати градусов. Что меня удивило, так это чистый воздух, которым приятно было дышать. Возможно, это объяснялось тем, что рядом был лес. Высоченные сосны и ели теснились у самой дороги. А вообще лес от дороги отделял стальной забор. Я подумала, что лес тут частный и владелец не хочет, чтобы кто-то заходил на его территорию. Вот ведь странные люди!

Марат зашел в магазинчик и купил две банки кока-колы. Я взглянула на запотевшие жестянки, и у меня от жажды закружилась голова. Горло совсем пересохло. Мне было больно глотать, но я боялась попросить у Марата даже глоток. А Татьяна попросила.

– Я тоже хочу пить, – произнесла она.

Я молча уставилась на землю, зная, что ничего не получу. Может, в туалете была вода?

– Мне нужно в туалет, – сказала я.

– Выпей да отлей, – загоготал Радик. – Из-за такой мелочи так много возни.

– Я куплю банку, – сказал Марат и исчез в киоске. Я пошла в туалет, расположенный немного в стороне.

Странно, но в нем было чисто. Правда, пахло мочой – в точности, как от мужских членов, – но это можно было спокойно снести. Из крана бежала вода. Я плеснула немного воды в лицо, а потом сложила руки ковшиком и напилась. Вода была холодная и вкусная. Я пила и чувствовала, как ко мне возвращается жизнь. Головная боль отпустила, я набрала в легкие воздуха и почувствовала себя намного лучше.

– Поторопись, – крикнул Радик, когда я вышла на улицу.

Таня уже сидела в машине и наслаждалась колой. Весь салон пропах кока-колой. Я почувствовала, как у меня текут слюнки. Вот бы сделать глоточек, хоть самый маленький. Но просить об этом Татьяну я не хотела. Могла бы и сама догадаться предложить. А как бы я повела себя на ее месте – поделилась бы или нет? Не знаю…

Местность, по которой мы проезжали, была красивой, но однообразной. Лес за высоким забором. Лес, как тюрьма. Интересно, как чувствуют себя в таком лесу животные?

Там, где лес кончался, виднелись дома и – реже – деревни. Время от времени мы проезжали мимо небольших городов. Все аккуратно и ухожено. И пустынно.