– ОГОНЬ!

Где-то в ночи темноту прорезали вспышки огня – на мгновение в небе появлялся пылающий метеор и устремлялся по крутой дуге к земле…

Красная точка на столе пропадала, освещенная шкала высоты снова погружалась в темноту. Хром и никель приборов блестели холодно и бесстрастно, а от убийственного аппарата из стекла и стали, на котором оставалась лишь белая точка, словно веяло дыханием могилы. Ночной истребитель описывал широкий круг и летел прямо, как стрела, на восток, направляясь по лучу радиомаяка на родной аэродром в Делене.

В ходе операции «Северный полюс» согласно плану было перехвачено и сбито двенадцать четырехмоторных бомбардировщиков после того, как они сбрасывали агентов и материалы, а немецкие ночные истребители в ходе этих сражений не понесли потерь. Благодаря радару и радиотелефону мы пользовались преимуществом во внезапности и точном наведении на цель. Эти перехваты отчасти осуществлялись с целью заполучить аппаратуру, принимающую сигналы радиомаяков «Эврика», поставлявшихся агентам, и мы продолжали поиск самолетов, пользовавшихся этой аппаратурой, до того дня, когда с обломков бомбардировщика не был снят ремонтопригодный прибор. Авиаинженеры из штаба министерства авиации смогли удовлетворить свое научное любопытство, а мы, наконец, оказались избавлены от их непрерывных требований доставить им образец этого таинственного ящика!

Всего враг организовал около двухсот полетов для снабжения своих агентов, и плата в двенадцать сбитых бомбардировщиков была не очень высока. Однако вследствие других факторов она повышалась из-за неизвестных потерь, и в итоге полеты «специалистов» из РАФ над Голландией в середине 1943 года временно прервались. Выяснилось, что потери в Голландии очень высоки по сравнению с аналогичными полетами над Францией и другими странами. В любом случае, очевидное различие заключалось в наличии немецкой сети ночных истребителей над Голландией – фактически над подходами к РуРу, – законченной к концу 1942 года, в то время как сеть над Францией и другими странами не была создана до конца.

В октябре 1943 года состоялся последний сброс материалов. К тому времени операция «Северный полюс», эта дуэль во мраке, продолжалась ровно двадцать месяцев – с момента первого сброса, – и наши противники все время вели борьбу с завязанными глазами. Прошло немногим меньше двух лет с тех пор, как мы выяснили личности участников самой первой группы, «Эбенезер», и ее задачи. Более пятидесяти хорошо оснащенных и полностью обученных агентов МИД-СОЕ попалось в ячейки той сети, которой служила радиосвязь между островом и материком. Однако время, отпущенное нам, подходило к концу. Те агенты, которых англичане давно требовали прислать им с докладом и чью поездку мы постоянно откладывали, прибегая к тысяче предлогов и оправданий, уже были в пути! Двое храбрецов, которые участвовали в операции и на своем опыте знали, что происходило в течение этих двух лет, перехитрили нас! Два этих человека, знавшие все наши секреты так же хорошо, как мы знали их сами, вплоть до имени последнего сброшенного агента, вырвались на свободу! Я был убежден, что они доберутся до Англии, пережив тысячи опасностей и приключений, чтобы уничтожить орудие войны, жертвой которого пали и они, и их товарищи. Началась гонка со временем, борьба за победу в последнее мгновение.

Время шло к полуночи. Мы с Вилли уже час лежали, прикрывшись одеялами и брезентом, на куче песка, окружавшей зияющую черную яму у наших ног. Ясный октябрьский день сменился холодной сырой ночью. Под порывами ветра гнулись сосны и верхушки берез, поднимавшихся над залитым луной горизонтом вокруг обширной пустоши. На поляне шириной в несколько сотен шагов светлыми пятнами выделялись кучи песка вокруг четырех других ям, которые я велел выкопать в форме треугольника, – четвертая яма находилась в нескольких шагах от его вершины. Это была предосторожность на случай, если сегодня ночью случится что-нибудь неприятное, что казалось весьма вероятным в свете общего состояния вещей.

На встрече в Хувелакене, где собирался встречающий отряд, появились неожиданные посетители, пожелавшие присутствовать на одной из операций. Мы вместе приехали в район сброса, проинспектировали ход приготовлений и после моих разъяснений укрылись в леске, расположенном поодаль от точки сброса. Отсюда нам предстояло следить за развитием событий. Гостями были новый глава абвера в Нидерландах – оберет Рейтер, а также недавно назначенный начальник полиции безопасности, бригадефюрер Науманн – преемник доктора Харстера. Они договорились совместно присутствовать на операции – первой после промежутка в четыре с лишним недели, словно понимая, что должны поторопиться, потому что такая возможность может больше никогда им не представиться.

31 августа – в день рождения голландской королевы[8] – два агента «Северного полюса», Уббинк и Дурлейн, сбежали из тюрьмы в Харе-не и исчезли. Утром 1 сентября я получил короткое донесение о происшествии из ведомства Шрайдера. Вскоре после этого Шрайдер сам позвонил мне. Он находился в возбужденном состоянии, и мне пришлось выслушивать бесконечный список мер, предпринятых для поимки беглецов. Мне стало ясно, что из-за этого инцидента операция «Северный полюс» лишилась почвы под ногами. Даже если беглецам не удастся добраться до Испании, Швейцарии, а то и самой Англии, они оказались на свободе – пусть только временно – и, безусловно, должны были каким-то образом переправить через Ла-Манш свой отчет о приключениях после отбытия из Англии. В донесении Шрайдера не приводилось почти никаких подробностей самого побега, но я был столь же удивлен, что он удался, сколь и восхищен дерзостью двоих смельчаков. Тем же днем я поехал в Харен, чтобы самому разобраться в случившемся.

Шрайдер еще с лета 1941 года приспособил стоявшее на отшибе четырехэтажное здание бывшего Теологического колледжа в Харене для того, чтобы содержать там важных узников полиции безопасности. Большинство английских агентов находилось примерно в двадцати больших камерах на втором этаже – по двое или трое в камере. Никаких связей заключенных с внешним миром не допускалось, но они могли общаться друг с другом как в самой тюрьме, так и на ежедневной прогулке. Поэтому следовало ожидать, что каждый из них будет полностью осведомлен о судьбе всех своих товарищей по несчастью и, если кому-нибудь из них удастся вырваться на свободу, он сумеет сообщить врагу обо всем размахе наших контрразведывательных операций. Большая тюрьма и все подходы к колючей проволоке так тщательно охранялись часовыми, что побег казался невозможным. Судя по тому, что докладывали нам с Вурром, пока мы осматривали место события, беглецы тщательно подготовились. После наступления темноты они спустились с высоты в 45 футов из незарешеченного окна коридора во двор, используя веревки, связанные из полос, которые они вырезали из своих матрасов. Затем они пробрались в сад, проползли под колючей проволокой и исчезли. Необъяснимым оставалось лишь то, как они сумели выбраться из своих камер через небольшие вентиляционные отверстия над дверью; более того, никто из часовых не слышал никакого шума, когда они проползали через вентилятор. Очевидно, налицо были серьезные упущения как по части бдительности, так и с точки зрения надзора над всем заведением; нельзя было сбросить со счетов и возможность молчаливого потворства или даже активного содействия со стороны некоторых часовых. Они набирались из числа голландских эсэсовцев, непригодных к военной службе, надежность которых, по моему мнению, ни в коем случае нельзя было гарантировать.