Многие альпинисты поднимаются по-особому – так называемыми шагами отдыха. Это походка с небольшими паузами в начале каждого шага и полным распрямлением колена опорной ноги. В этом случае вес ложится на выпрямленную ногу, и уменьшается нагрузка на икроножные и бедренные мышцы. Такое передвижение со стороны выглядит неловким, несколько ходульным, но помогает отсрочить неконтролируемые сокращения мышц от усталости.

Некоторые участники команд, будучи профессиональными гидами, знали наиболее безопасные и эффективные способы подъема. Другие шли как могли и тратили впустую много энергии. «Приглядываясь к походке каждого, я понял, что далеко не все такие умелые альпинисты, какими себя выставляли», – вспоминал Марко, проработавший горным гидом восемнадцать лет. Это беспокоило не только его. «Некоторые восходители вообще не имели представления об элементарной технике безопасности, – вспоминал швед Фредрик Стренг, участник американской команды. – При подъеме они выворачивали камни, которые могли попасть по идущим ниже альпинистам, наступали на веревки кошками, вшестером закреплялись на веревке, рассчитанной на вес только двоих. Когда я увидел толпу на горе, то думал: «Какого черта? Они убьют нас». Фредрик был настолько расстроен, что выходил из палатки ночью во избежание столпотворения на маршруте. Он надеялся, что когда два маршрута соединятся у четвертого лагеря, желающих идти дальше поуменьшится, так как усталость и высота отсеют наиболее слабых.

Альберто Зерайн время от времени вообще избегал перильных веревок. Он следовал совету, который дал ему его друг Хорхе Эгочеага, присутствовавший на собрании в базовом лагере. «К2 просто предназначена для трагедии», – сказал Хорхе, добавив, что лучше не участвовать в «этом цирке» и подниматься самостоятельно. Поэтому Альберто шел сам зачастую параллельно основному маршруту и нес с собой все необходимое. Он поднимался впереди основной массы альпинистов, догнал Шахина и помог ему обработать маршрут к лагерю II.

Лагеря часто располагают под скальными выступами для защиты от лавин. Таких мест на горе немного, поэтому, как правило, на небольшом участке многолюдно. Лагерь II в этом отношении не был исключением. «Мы сидели друг у друга на головах», – вспоминал Эрик. К вечеру в лагере собралось более тридцати человек, «ходить по нужде далеко было слишком опасно, и пространство между палатками быстро превратилось в канавы с нечистотами». Для приготовления еды и питья альпинисты набирали самый белый снег, какой только могли найти в темноте, и бросали в котелки таблетки йода. Многие протирали руки антисептиком, прежде чем приняться за еду. Но достаточно лишь небольшой частицы фекалий, чтобы подхватить желудочно-кишечное заболевание.

Шахин во втором лагере выпил перед сном две чашки молочного чая, какой обычно пьют балти, и лег спать. Но через несколько часов он перегибался пополам у выхода из палатки – позывы рвоты следовали один за другим. «Это однозначно был инфекционный гастроэнтерит из-за грязной воды, – вспоминал Эрик, который давал лекарства Шахину. – Он мог подхватить это, выпив чай (именно так думал сам Шахин), но, возможно, и раньше, а не во втором лагере». Эрик дал Шахину противорвотное и антибиотик и посоветовал утром уходить вниз.

Но Шахин не хотел спускаться. Он никогда не бросал своих подопечных на восхождении и не собирался так поступать на К2. Он внушил себе, что к наступлению дня должен чувствовать себя лучше, и залез в палатку. Балти пытался уснуть, но его рвало всю ночь, хотя желудок давно опустел.

Утром началось кое-что похуже: у Шахина появилось бульканье в легких. Альпинисты уже готовились выходить, а Шахин только смог натянуть ботинки. Шатаясь, он прошел три метра до палатки Альберто, который как раз начал ее собирать.

– Оставь палатку, а в третьем лагере спи в моей, – сказал Шахин. Он отдал Альберто курагу, около тридцати пяти метров веревки, три ледобура и пакет овсянки.

– Сможешь спуститься сам? – спросил Альберто. Шахин отмахнулся, не желая ничего обсуждать. Он хотел, чтобы Альберто забыл о нем. Описав точное местонахождение своих палаток в высотных лагерях на маршруте Абруцци, он проинструктировал Альберто заменить его в день штурма вершины и руководить обработкой маршрута через Бутылочное горлышко.

Альберто положил в рюкзак все, что дал ему Шахин, и отправился наверх. «Мы пожали руки, пожелали друг другу удачи, – вспоминал Альберто. – Он попрощался с друзьями, и на этом все».

Лагерь II начал пустеть, и тут Чхиринг услышал, как Изо Планич из сербской команды связался по рации с базовым лагерем.

– Шахин Бейг нуждается в эвакуации, – говорил Изо. Шахин вмешался в разговор на той же частоте:

– У меня все в порядке, – сказал он. Вскоре Изо отправился наверх, и Шахин остался один.

Злясь на себя, он решил отдохнуть еще час, а потом догнать остальных. Но прошло несколько часов, его желудок горел, а рвотные позывы не прекращались. В какой-то момент Шахин сплюнул, и на снегу появилось розовое пятно. Хрипы в легких усиливались, вскоре он уже кашлял так сильно, что, казалось, треснут ребра. Можно заставить себя не обращать внимания на тошноту, но игнорировать характерное бульканье в легких было невозможно. Начался отек, и если быстро не спуститься, наступит смерть.

Но весь оставшийся день Шахин просто сидел не в силах пошевелиться. Когда солнце зашло за Броуд-Пик, он понял, что уже слишком поздно. Он едва мог двигаться. Шахин не хотел донимать альпинистов на горе просьбами о помощи – это поставило бы под удар их планы восхождения. Но балти понял, что из базового лагеря никто не успеет подняться так быстро, чтобы спасти его.

Тогда Шахин взял рацию и связался с поваром сербской команды в базовом лагере Надиром Али Шахом. «Шахин попросил, чтобы его оставили на горе, – вспоминал Надир. – Он не хотел, чтобы кто-то рисковал, спуская вниз его тело».

* * *

Примерно в это же время Вилко сидел в палатке на высоте около 7200 метров на маршруте Чесена. Он не знал, что Шахин заболел. У Вилко был плохой день. Имелось несколько причин для раздражения, и он ничего не мог сделать, чтобы изменить ситуацию. Например, распаковав рюкзак, он понял, что забыл огромную упаковку батончиков «Марс». Шоколад, которым он планировал подкреплять силы на пути к вершине, остался таять в базовом лагере. Но главной головной болью был сербский альпинист Хоселито Бите. Вилко никак не мог расшевелить его. «В конце концов я прямо поговорил с ним, – вспоминал Вилко. – Я сказал: «Хоселито, мы хотим быть друзьями, но ты не можешь восходить с нами. Ты поднимаешься слишком медленно… Ты не пойдешь с нами к вершине, потому что просто не можешь».

Роль вышибалы на К2 не нравилась Вилко, но кто-то должен был это сделать. Хоселито слишком ослаб из-за высоты и стал плохо контролировать движения. Он опрокинул банку сардин в палатке, и теперь все воняло рыбой даже снаружи. А что, если Хоселито не сможет правильно заявязать узел на страховке или плохо закрепит кошки? Вилко хотел, чтобы Хоселито спустился, пока не получил какую-нибудь травму, иначе потребуется эвакауация, а это уже риск для спасателей, да и остальные альпинисты могут остаться без вершины.