в 1912 г. Данный обряд весьма красочно представлен в японской литературе, например, в двух исторических повестях Мори Огай «Посмертное письмо Окицу Ягоэмона» (1912) и «Семья Абэ» (1913).

К традиционным японским искусствам следует отнести чайную церемонию («тядо») и составление букета икебану. Так, на развитие прикладного искусства в немалой степени воздействовали тядзины – мастера чая, которые являлись тончайшими знатоками ритуалов, умели готовить чай, поддерживать и направлять беседу, создавать утварь для проведения обряда. Многие из них были известными художниками и архитекторами. «Вкус чая – это вкус дзен», – говорили японцы. И действительно принципы дзен наиболее полно реализовались в чайной церемонии. Культ чая с его временным выключением из повседневности, сосредоточенностью на переживании красоты открывал, как считали последователи этого учения, путь к просветлению всякому человеку, вне зависимости от его социального статуса. Также чайная церемония оказала огромное воздействие на японскую культуру во всех ее областях, сформировав особую эстетику, которая повлияла на многие жанры и виды японского искусства через керамику, архитектуру, каллиграфию, живопись.

В основе японской системы образования лежит определенная философия, не формально, а содержательно связанная с религиозными принципами. Например, синтоизм учит японцев поклонению природе и предкам, формируя чувство национальной исключительности, а из буддизма берутся идеи самодисциплины и целеустремленности. В японскую систему воспитания входит также самурайский кодекс поведения бусидо, который ориентирует на воспитание скромности, воли и мужества. Самурайство как сословие исчезло, но в то же время дух самурайства остался. Как отмечают исследователи, у японцев ощущение принадлежности к социальной группе, в качестве которой выступают семья, сослуживцы и земляки, выражено острее, чем в других культурах. Именно поэтому в социальном поведении японцам свойственна эмпатия, т. е. способность сопереживания другому человеку, стремление понять и действовать в соответствии с его ожиданиями.

Складывание мифологии и религии. Религиозные представления Древнего Китая, как и у многих народов того времени, зарождались с фетишизма, древних форм культа предков, культа природы, тотемизма и были неразрывно связаны с мифологией. Все эти древнекитайские мифы, о которых мы можем судить лишь по сохранившимся отрывкам из более поздних источников VI–IV вв. до н. э., можно разделить на несколько сюжетных циклов. Например, космогонические мифы трактуют возникновение природы и человека из состояния первоначального хаоса. Согласно одному из них, живые существа и неодушевленные объекты возникли в результате распада изначального хаоса (Хунь-тунь) на два первоэлемента: свет – Ян (символизирующий мужское начало) и тьма – Инь (женское начало). Так, из Ян возникло Небо, а из Инь – Земля. В другом случае наполняющие мир существа и объекты возникли в результате трансформаций. Есть разные варианты мифа, где в одном случае богиня с туловищем змеи и человечьим лицом Нюй-ва создает человека из глины, а в другой версии этого же мифа уже сама богиня распадается на неодушевленные предметы и живых существ.

Широко были распространены и мифы о стихийных бедствиях и культурных героях, которые выступают как создатели важнейших культурных изобретений. Например, Суй-жэнь научил людей добывать огонь путем трения; Фу-си изобрел способы охоты и рыбной ловли; Шэнь-нун изготовил заступ – первое земледельческое орудие, научив людей с его помощью выращивать зерновые культуры, и т. д. Несомненно, что процесс антропоморфизации культурных героев, т. е. изображение их в виде различных животных, отразил тотемистические представления древних китайцев. Что же касается стихийных бедствий, то чаще всего в мифах упоминаются засухи и наводнения. Так, в результате одновременного появления на небе десяти солнц, людям стала угрожать гибель из-за испепелявшей их посевы засухи, а наводнение, посланное Небом в наказание людям за их прегрешения, предстает в некоторых мифах и как сюжет о первоначальном сотворении мира. Однако благодаря действиям мифологических героев – стрелка И, сбившему из лука девять солнц и государя Юя Великого, остановившего затопление земли с помощью оросительных каналов, – люди были спасены от обрушившихся на них бедствий.

Вообще в мифологии древних китайцев небо представлялось как место пребывания огромного количества богов и духов, олицетворяющих природные стихии, которые возглавлял верховный небесный правитель («божественный предок») – Шан-ди. Со временем представления о Шан-ди трансформировались в культ Неба (Тянь), имеющий весьма абстрактное понятие, поэтому легко мог замещаться образами конкретных мифических правителей. Так, император стал считаться Сыном Неба (Тянь цзы), а китайское государство – Поднебесной империей (Тянься). Отождествление с первопредком Шан-ди или небесным божеством Тянь означало для китайских правителей принятие на себя определенной ответственности за своих подданных и даже за весь мир в целом. Считалось, что как стихийные бедствия, так и богатые урожаи ниспосланы Небом за проступки или же добродетели императора, который являлся своеобразным посредником между земной жизнью и миром богов. Подобные представления позволили создать своеобразную картину мира, согласно которой Небо рассматривалось как всеобщий космический порядок, благодаря которому становится возможно гармоничное существование всех живых существ и вещей.

Таким образом, древнекитайские религиозно-этические представления ориентировали человека жить в гармонии с природой и не проявлять активного деятельного отношения к миру. В то же время в эпоху Чжоу (XI–III вв. до н. э.) под влиянием конфуцианского учения традиционный культ предков, когда глава семьи выполнял у себя дома функции жреца, постепенно отделился в сознании людей от мира богов. Парадоксально, но именно культ предков повлиял на ослабление религиозного начала в истории китайской цивилизации, тем самым усилив прагматический взгляд на жизнь. В дальнейшем же древние мифологические представления тесно переплелись с мифологией даосизма, а также с этическими установками конфуцианства и буддизма – учений, определивших духовный стержень китайской культуры и менталитет китайцев.

Основателем возникшего на рубеже VI–V вв. до н. э. даосизма был Лао-цзы, учение которого уже после его смерти было изложено в сборнике «Книга о дао и дэ» («Дао дэ цзин»), содержащем загадочные, и в некотором роде странные изречения. В то же время ряд ученых приводят обоснованные доказательства того, что авторство идей в «Дао дэ цзин» не принадлежит Лao-цзы, который является полулегендарной личностью, а другому даосу – Чжуан-цзы. Центральной идеей в этом труде была теория «дао», что буквально означает путь, который определяет всеобщий закон мироздания, являясь вечно единой, неизменной, непреходящей первоосновой и первоначалом всего.

Целью учения Лао-цзы было достижение личного бессмертия через самоуглубление и духовное очищение личности, вставшей на путь слияния с дао. Он утверждал, что «не выходя со двора, можно познать истинное дао», т. е. человек не в силах изменить естественный ход вещей, поэтому он должен предоставить им возможность развиваться самим по себе. На основании данной формулировки последователи Лао-цзы выдвинули основной принцип даосизма – недеяние (у вэй). Но в то же время лишь пассивное созерцание всего видимого не может привести к постижению дао, т. к. для этого еще требуется правильно применить