Элана опустила глаза, хотя колебалась она скорее для вида.

– Я согласна, господин Орсен, но прошу вас, не надо приставлять ко мне вооружённый отряд. Думаю, что от меня может быть больше пользы, если я не буду привлекать внимания.

– Вы так считаете? Что ж, возможно, вы правы. Мы сделаем вам подходящую легенду, как и всем остальным членам комиссии. Отъезд назначен на послезавтра. Уж извините, что опять срываем вас с места…

– Ничего, господин Орсен, я привыкла к переездам.

Когда Элана вернулась в гостиницу, Лейсон, теперь уже с тремя мальчишками, снова был во дворе. Они увлечённо строили большую снежную крепость.

В дороге снова похолодало. До Эндеса было четыре дня пути, и уже на второй день выпавший накануне вечером снег схватился толстой коркой наста и замёрз на ветках деревьев, превратив леса и рощи в сказочные сады из серебра и хрусталя. Конские копыта скользили по обледеневшей дороге, затрудняя продвижение. В новом возке, нанятом Эланой, была жаровня, и Элана иногда приглашала Лейсона внутрь погреться.

Сама она превратилась в небогатую дворянку, вдову погибшего офицера, служащую у патронессы благотворительной организации и посланную осмотреть заведения, которые могли нуждаться в помощи. Естественно, и «Общество святой Равинии», и возглавлявшая его влиятельная дама существовали на самом деле. Как Элана ни отнекивалась, Орсен всё же навязал ей в спутники своего человека, предложив выдать его за счетовода – так будет выглядеть правдоподобнее, да и лишние глаза и уши не помешают. Теперь «счетовод» сидел в её возке на переднем сиденье, и после предположений Лейсона Элана подозревала, что приглядывать он должен в первую очередь за ней. Остальные члены комиссии добирались до места назначения поодиночке, чтобы встретиться уже в Эндесе. К слову «тайная» они относились весьма серьёзно.

Хорошо хоть, что Элане удалось отбиться от персональной горничной. Всё равно жить ей предстояло в гостинице, там как-нибудь прислугу ей найдут. Элана глядела на проплывающие мимо полускрытые сумерками окрестности. Приближался вечер, но места тут людные, они миновали уже два постоялых двора, на третьем можно будет остановиться на ночлег. Девушка покосилась на молчаливого мэтра Сармоно напротив. Она довольно легко привыкла к обществу Лейсона, но новый человек её стеснял. Пожалуй, своего охранника она звала в возок не только в заботе о нём, его присутствие несколько разряжало обстановку. Ну ничего, сказала она себе, вот доедем до ночлега, и я смогу запереться в своей комнате в одиночестве.

Увы, на постоялом дворе её ждало разочарование. Там оказалось людно, и хозяин, виновато разводя руками, сказал, что у него есть только одна свободная комната, а спутникам благородной госпожи придётся заночевать на конюшне. Сармоно ничего не имел против, а вот Лейсон неожиданно воспротивился.

– Из конюшни я не услышу, если с вами что-то случится, – сказал он.

– Но ведь я могу в любой момент вас позвать, – сказала Элана, и тут же спохватилась, что их слышит Сармоно. – Или ещё кого-нибудь. Вон сколько народу вокруг.

– И всё же мне будет спокойнее, если я буду рядом. Вспомните, госпожа Элана, на вас уже однажды покушались. Попытку могут повторить в любой момент, и люди вокруг ещё не гарантия безопасности. Я могу лечь на полу или вообще за дверью, но я хочу быть уверенным, что, в случае чего, успею вмешаться.

– В самом деле, госпожа Гарсо, – неожиданно поддержал его счетовод. – Ваша безопасность важнее внешних приличий, тем более что на магов они не распространяются, а по документам вы вдова. Господин Лейсон прав, не следует пренебрегать мелочами.

Элана помянула про себя недобрым словом длинный язык Лейсона, проболтавшегося о покушении, но больше спорить не стала. Ей не слишком понравилось замечание счетовода, которое могло намекать на якобы существующую близость между ней и её охранником, но пытаться доказывать обратное было глупо и бесполезно. Возможно, Сармоно сделал неверный вывод из того, что в прошлую ночь она сняла для Лейсона комнату рядом со своей. Конечно, вдова может позволить себе больше, чем девушка, но лучше бы он оставил своё мнение при себе. А, ладно, пусть думает, что хочет.

Лейсону постелили в её комнате, правда, не на полу, а на сундуке. Элана разделась за пологом кровати и юркнула под одеяло. Лейсон раздеваться не стал, только снял куртку и сапоги, и пристроил пояс с мечом рядом со своей постелью. Потом задул свечи и тоже лёг.

Элана лежала, глядя в темноту и чувствуя, что сна нет ни в одном глазу. Причина её бессонницы вела себя тихо, ничем не напоминая о себе, кроме ровного дыхания, но Элана не сомневалась, что он тоже не спит. Обстановка была самая располагающая для задушевной беседы, но она никак не могла решиться её начать. Просто не знала, с чего. Ей казалось, что она успела понять его, но сценка, подсмотренная в «Короне и мече», вдребезги разбила её представление о Лейсоне. Элана никак не ожидала, что её мрачноватый и сдержанный телохранитель может принять участие в детской игре, да ещё с таким нескрываемым удовольствием. И потому, застав Лейсона за строительством снежной крепости, она решилась заглянуть в него поглубже. Конечно, она обещала себе его не читать, но ведь был и другой путь. Она вызвала заклятие Внутреннего Зрения, и… Н-да… Теперь понятно, почему его не могут найти.

В размытом ореоле, окружавшем Лейсона, и в помине не было чёрно-серых и фиолетовых тонов ненависти, страха и бессильной злобы, переполнявших его, когда они встретились в «Древнем храме». Его аура мягко светилась нежно-голубым и золотистым. Он сейчас и впрямь был спокоен и весел, и лишь по едва заметным проблескам оранжево-красного за этим спокойствием угадывалась тревога. Поистине, таким самообладанием можно было восхититься. Сама Элана хоть и была, как все маги, обучена изгонять из своего сознания страх, тревогу и неуверенность, всё же не смогла бы так полно отрешиться от них даже на время. Конечно, он старше и опытней, но всё же…

Элана знала, что и тираны, и убийцы тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо, но одно дело – знать в теории, а совсем другое – убедиться в этом самой. Ей и раньше то и дело приходилось напоминать себе, что он такое, теперь же и напоминания плохо помогали. Она не хотела, чтобы его нашли и убили. Не потому, что это означало неприятности для неё самой, и не потому, что он спас ей жизнь, и, если понадобится – спасёт снова. Просто не хотела, и всё. Оставалось объяснять это его личным обаянием и сожалеть, что оно не досталось более достойному человеку. Или что он сам не распорядился своими способностями более достойным образом. Теперь Элана могла понять желание Джернеса во что бы то ни стало разобраться в побуждениях бывшего друга вместо того, чтобы просто уничтожить эту угрозу и жить дальше с сознанием исполненного долга. Лейсон Тархено, можешь ли ты сам объяснить, что заставило тебя превратиться в Алера Кондара? Ты умён, талантлив, ты умеешь привлекать сердца… Ты мог избавить свою страну от тирании Ордена, почти не проливая крови, ты мог стать её королём, мог, в конце концов, просто жить и быть счастливым. Что же заставило тебя потратить все свои силы и таланты, всю свою жизнь на эту бессмысленную бойню? Всю жизнь – потому что ты решил умереть сразу после победы. Почему? Не хотел оставаться единственным магом? Или причина в чём-то другом? И спрашивать бесполезно – всё равно не ответит…