— Разошлась, да. Его любовница беременна, так что он не хочет больше со мной воевать.

Я и сама долго не могла это переварить, потому и Аньке не рассказывала, да и никому другому, кроме Димы, но с ним все понятно — мы как попугайчики-неразлучники в последнее время. Наверное, у каждой влюбленной пары есть кусочек времени, в который они выпадают из жизни всех своих друзей и родственников. Да вообще из жизни, о чем это я. Вот эти парочки, которые на время прилипают друг к другу и никак не могут отлипнуть, все их видели на улицах.

У нас как раз такой период, кто-то даже успел мне сказать что-то вроде «такие милые, что аж тошнит». В обычное время я бы, может, и сама так сказала, но только не сейчас. Ну, лимон пожуйте, что я могу сказать, счастье — оно такое.

— Погоди, какая любовница? В смысле, беременна? — ее голос набирает громкость, но растерянность из него никуда не уходит, только добавляется еще неверие и даже чуть-чуть истеричные нотки.

— Анфиса, фотки которой мы смотрели. Лично мне сказала, а Лёша потом звонил, нормально поговорили, кстати, как в старые добрые времена.

— А кольцо-то откуда?

— Кольцо от Димы, — терпеливо поясняю я. В это есть что-то нелепое, ведь минуту назад я истерила, не понимала, как быть, куда деть руки, а теперь вот размеренно ввожу Аню в курс своей сумасшедшей жизни.

— Так, выходит, тебя все-таки можно поздравить? — спрашивает Аня в конце концов.

— Не совсем. Я еще не поняла, что об этом думаю, хочу ли замуж, не то что за него, а вообще. Ты помнишь мои последние месяцы, это же просто мыльная опера какая-то, еще и с вкраплением криминала.

— Я пока мало что понимаю и переварить тоже не могу. Но, посмотри на это с другой стороны. Мы пойдем выбирать тебе свадебное пла-а-а-тье! Ура! И потом, Фёдоров мне нравится значительно больше Санникова. Он какой-то… нормальный.

Смеюсь. У Ани всегда с Лёшей не складывалось и, хоть она и не говорила ничего такого, но «я же говорила» было просто на лбу у нее написано, когда Лёша вдруг стал сумасшедшим сталкером. Метровыми буквами, скорее всего еще и неоновыми. А с Димой они вполне себе спелись, хоть я этого совсем не ожидала.

— Для этого мне еще нужно сказать «да», — отвечаю я сухо. Ну да, я все еще не знаю, что ответить, но Дима обещал меня не тормошить и дать время.

— Просто выдыхай, ладно? Придет время — скажешь. Я давно за вами наблюдаю, такие искры от вас летят, аж завистно. Так что просто не думаю об этом пока, оно само решится, просто попозже.

Легко сказать «не думай», а если все это мучительно крутится в голове? Ладно, надо просто заняться делом. И я упорно тружусь до самого вечера, периодически напоминая Диме, что он на другом конце города и встречать меня не надо, такси справится.

А вечером вместо такси за мной приезжает черный Майбах. Я сначала не понимаю, что это за мной, но тонированное заднее стекло опускается, и я вижу Аркадия Семеновича, Лёшиного отца.

Приехали.

Глава 39.

Интересно, откуда у обычного налоговика Майбах, да еще и с личным водителем? Это такое служебное авто? Ой, не туда я пошла учиться и работать, ой не туда.

Конечно, Аркадий Семенович не такой уж простой налоговик. Он большой руководитель, один из самых крупных, а еще у него есть специальное звание, «действительный государственный советник». Короче, сразу понятно, что птица крупная, хищная, летает высоко, и лучше к такой не соваться.

Однако, какой у меня выбор? Сажусь на заднее сидение, рядом с ним и машина медленно двигается с места, а двери со щелчком закрываются на замок. Я нервно сглатываю, но виду не показываю, в конце концов, ну не убьёт же он меня тут. Не убьёт же?

— Добрый день, Алиса. Думаю, ты догадываешься, о чем будет разговор.

Лёшин отец выглядит на все свои пятьдесят шесть, но годы добавляют ему солидности и важности. Это высокий и крупный мужчина в дорогом костюме, больше похожий на олигарха, чем на госслужащего. От него веет авторитетом и опасностью, по крайней мере, так мне кажется. На семейных ужинах я всегда опасалась его больше, чем жены.

— Добрый день, Аркадий Семенович. Да, я догадываюсь.

— Вы доставили нашей семье много проблем. А моя жена считает, что проблемы нужно решать основательно, раз и навсегда, — говорит он спокойно, смотря мне прямо в глаза.

Сердце падает, начинают потеть ладони, но я точно знаю, что показывать слабость нельзя. Тогда точно убьет, непонятно только, в переносном смысле, или в прямом.

— При всем уважении, Аркадий Семенович, — я быстро собираюсь с духом и пытаюсь найти правильные слова, — я просто хотела уйти от вашего сына, тихо и спокойно. Я уже говорила об этом вашей жене, и еще раз скажу вам. Он создал на моем пути все мыслимые и немыслимые преграды, и я много раз просила его остановиться, прежде чем принять доступные мне меры. Но я не считаю себя проблемой, учитывая, что мы с ним недавно договорились и все-таки разошлись с миром.

Я делаю глубокие, медленные вдохи и выдохи, чтобы скрыть свою панику и заполошное биение сердца. Один большой человек витиевато угрожает мне в дорогой тонированной машине, где личный водитель выглядит как Коммандо. Просто чудесно.

— Что ты хочешь этим сказать? — хмурится он.

— Только то, что мы, наконец, закончили наши сложные отношения. По соглашению сторон, так сказать. Я попросила своего друга закопать все обвинения и забрала все документы, что ему давала. Они у меня дома, я готова их вам отдать.

— И ты предлагаешь мне обо всем забыть? О том, что какая-то неблагодарная девка шантажировала моего сына?

— Господи, Аркадий Семенович, посмотрите на меня! Я никого не хотела шантажировать. Я просто хотела уйти от вашего сына. Ничего не просила, ничего не хотела, просто ушла. Он напустил на меня налоговую, каких-то людей в масках, звонил, угрожал, нанял людей, которые избили моего парня. Это поведение нормально мужчины в возрасте тридцати двух лет? Сына судьи и налоговика? Он изменял мне целый год! И я не имела права от него уйти после этого? — я честно стараюсь сохранять спокойствие, но мой голос грозится сорваться на визг к концу этой нелепой тирады. Я беру секунду на то, чтобы отдышаться и он терпеливо ждет, что