непоправимого, но я все еще не понимаю, как Лёша мог быть таким беспечным и оставить доказательства против самого себя на виртуальном диске. Это же облако! Вон даже откровенные фото звёзд в сеть выкладывали, их облачные хранилища взламывали, весь мир тогда гудел. А тут просто на блюдечке с золотой каемочкой.

Телефон вспыхивает номером Людмилы Санниковой, Лешиной матери и я решаю взять трубку.

— Алло, — я отвечаю твердо и громко, по крайней мере, говорю себе именно это, хоть и очень нервничаю.

— Алиса, это Людмила. Мы получили неприятные известия и хотели бы прояснить, как такое могло случиться, — голос матери моего бывшего жениха такой спокойный и холодный, что меня и саму бросает в дрожь.

— Хорошо. Если кратко, мы с вашим сыном расстались. Он приложил все усилия к тому, чтобы лишить меня работы. Дважды присылал ко мне проверку и людей в масках. Он угрожал мне. Нанял людей, которые избили моего мужчину. Я несколько раз просила его остановиться, но это не сработало. Я звонила вам и Аркадию Семеновичу, но никто из вас не взял трубку и не перезвонил. У меня не осталось другого выхода.

Я перевожу дыхание, ожидая, что смогла донести до Людмилы хоть часть несправедливости в это ситуации, но допускаю ошибку.

— Я думала, ты умная девочка, Алиса, и это просто недоразумение, — цедит она.

— А я думала, что Лёша здравомыслящий мужчина, а его родители помогут донести до него простую истину — меня нужно просто оставить в покое. Я не хочу воевать. Я просто хочу спокойно жить дальше.

— Слишком поздно для спокойной жизни, не считаешь? — раздраженно произносит она, а меня просто взрывает от несправедливости. Вот это семейка!

— Людмила, мы же взрослые люди. Пожалуйста, предостерегите сына от опрометчивых шагов. У меня есть, чем еще его удивить, и это удивление может продлиться долго. До пяти лет. Вы уверены, что вам всем это нужно?

На той стороне виртуального провода повисает тяжелое молчание. Я тоже молчу, в напряжении сжимая зубы. Этот разговор оказался ее неприятнее, чем я могла бы себе представить.

— Маленькая дрянь, — выплевывает Людмила через несколько секунд.

— Если со мной что-то случится, все документы попадут к следователю, журналистам и парочке очень интересных людей. Повторюсь, я просто хочу жить спокойно и никогда больше не стакиваться с вашим сыном.

Едва я договариваю последние слова, в трубке слышатся короткие гудки. Я перевожу дыхание и закрываю лицо руками. Ох, как будто играла на дудочке перед огромной коброй.

Дима, который все время стоял в паре метров от меня, подходит поближе и молча обнимает меня за плечи.

— Она могла бы стать моей свекровью, — я смотрю в пространство перед собой невидящим взглядом и качаю головой. Это что-то невероятное. Эта женщина — верховный судья, свирепый хищник и очень злой, опасный противник. Она могла стать частью моей семьи, бабушкой моих детей. Это просто до чертиков страшно.

— Не думай об этом, — он прижимает меня еще крепче, и от жара его тела мне становится немного теплее.

Я бы хотела не думать об этом, но никак не могу. За ним большая, влиятельная семья, а у меня есть только я сама, доказательства Лёшиных махинаций и пострадавшая самооценка. И Дима, который активно дает мне понять, что не отступит и закроет меня собой, если понадобится. Вот только конца и края не видно моим неприятностям, так что я обреченно шепчу ему в шею:

— Это еще не конец.

Глава 35.

За последние несколько месяцев моя жизнь круто изменилась. Я бы многое отдала, чтобы она стала спокойнее и тише, но новая работа и новый/старый возлюбленный — выше всяких похвал.

— Я кофе сварил, — оповещает Дима, протягивая мне чашку.

— Еще и кофе хороший варить умеешь, вот же повезло мне, — хвалю его, сделав первый глоток. Казалось бы, что сложного, засыпал, перемешал, не дал сбежать, но куда там! Судя по моим наблюдениям, это целая наука, которая еще и не каждому дается.

Дима тепло мне улыбается, и, наверное, его улыбка выходит такой лучезарной потому, что у него улыбаются глаза. А ведь есть такие люди, у которых глаза остаются безжизненными, даже когда они пытаются показать благосклонность, радость или счастье. Всегда таких боялась.

— Я еще готовлю хорошо, — хвастается он, и я тут же представляю красивый, сочный стейк на тарелке, рядом лежит зеленый салат и картофель по-мексикански.

— Ты поосторожнее с заявлениями, я большой любитель мяса и сейчас неизбежно проголодаюсь.

— Тогда давай запланируем мясо на ужин, только у меня, если ты не против. Тут места маловато, а дома простор и мои японские ножи, — он обводит взглядом мою светлую студию, и виновато пожимает плечами.

Я не обижаюсь, моя студия невелика, но очень мне нравится. Да и я съезжала впопыхах, мне уж точно было не до сборов ножей и кухонной техники, даже турку себе новую покупала, взамен оставленной у Лёши. Сегодня выходной, можно позволить себе поздний ужин в гостях.

— Идеальный мужчина, — я целую его в щеку и думаю, не слишком ли много его хвалю, вдруг это не на пользу. А с другой стороны, хочу и хвалю, не хватало себя еще ограничивать.

Когда он уезжает искать лучшие ингредиенты в мире, я тоже собираюсь по делам. Звонок с незнакомого номера застает меня за выбором новой пижамы. В трубке раздается женский голос.

— Привет, это Анфиса. Удели мне пару минут, это очень важно.

Вот уж кого не ожидала услышать, надо сказать. Но этот разговор может принести мне нечто полезное.

— Слушаю внимательно, — мой голос холоден, но я не могу скрыть любопытства. С чего новой девушке Лёши звонить мне, бывшей? Учитывая, что мы не так давно виделись, и я четко обрисовала свою позицию.

— Тебе не нужно сегодня появляться дома, — ошарашивает она меня.

— Я не понимаю…

Мысли начинают метаться в голове, как шары по сукну бильярдного стола. Лёша что-то задумал? Нужно ли ей верить? Все-таки она на стороне «врага», если можно так сказать.

— Лёша собирается приехать к тебе вечером. Я не знаю, когда, но на твоем месте я бы не ехала домой сегодня.

— Ты думаешь, я его боюсь? Зачем ты мне вообще это говоришь? — я не знаю, возмущаться мне или смеяться, что чувствовать и что делать.

И вообще-то я его боюсь, но ей не нужно об этом знать.

— Я знаю, что он больше не любит тебя, но почему-то не может отпустить. Ему просто нужно понять, что всё кончено.

— И для этого мне нужно не появляться дома?