— Сказал же, что не убью.

— Тогда хоть объясни, что происходит. Нихрена не помню!

Птицын коротко объяснил, сам удивляясь, насколько бредово звучат объяснения.

— То есть ты нас, получается, ни за что, ни про что тут чуть не прикончил? — вычленил главное тот, который кровью не истекал. Лёха-то уже и не слушал почти. Уселся в снег от слабости, и сидел, зажимая руку.

— Если бы ты внутренне не готов был посадить в застенки ни в чём неповинного человека, тебя бы никакой недотыкомка не заставил, — ответила Алиса. — Так что «ни за что» — это ты неправильно сказал. На нашей стороне таких как ты убивают.

Полицейский промолчал. Права качать явно ситуация неподходящая. Андрей Иванович, наконец, вышел с бинтами, перевязал Лёху, собрал немного крови у его коллеги — чисто символически, кажется, чтобы не обижать Валерку. Всё же запас у него и так был приличный.

— Вот что, молодой человек, вы мне скажите, у вас проблемы? У вас-то я смотрю тоже и кровь вон, да и двигаетесь скованно!

— Это всё недотыкомки, объяснила Алиса и снова пересказала события последних суток. Коротко совсем — Андрей Ивановичу подробных пояснений и не нужно было. Пострадавшему Алексею упырь, пока слушал, не только перевязал самые глубокие раны, но и выдал горячего сладкого чаю, так что полицейский немного пришёл в себя и уже не грозил вот-вот рухнуть в обморок.

— Правильно сделали, молодые люди, — подытожил Андрей Иванович, — Я тут тоже уже успел немного поболтать с одним старым упырём… Так вот у меня сложилось впечатление, что здесь понимают только силу и жестокость. Это и в верхнем мире так, но здесь более ярко, выпукло. Никто не пытается прикрываться нормами морали или законами. Право сильного во всей красе. А жалость проявить — это слабость. Так что вы как раз и поступили так, как нужно было. И вас бы тоже никто не пожалел, если бы слабину дали.

— Хорошо, — кивнул Птицын. — Мы тогда, Андрей Иванович, пойдём, наверное, раз тут всё закончилось. Ах да, по поводу Полкана. Вы не против, если мы его заберём?

— Очень рад буду! Это Башня предложил, да? Действительно, оскандалился наш Полкан. Пришлось вот запереть. Не знали, что и делать теперь!

Когда чешуйчатое страшилище выскочило из дома, даже находящийся в полуобморочном состоянии Лёха начал икать от страха. Полкан понюхал новоприбывших, недовольно фыркнул, радостно облизал Валерку и Алису, уставился вопросительно: и что теперь, дескать?

— Пойдёшь с нами? — спросил Птицын. — Наверх? А я тебя иногда буду сюда приводить, к Андрею Иванычу.

— Да вы не переживайте Валера, — махнул рукой упырь. — Он быстро привыкнет. Дружелюбный очень, да и видит, что вы к нему хорошо относитесь. Очень разумная собака! Он и маскироваться немного умеет, так что случайного прохожего не напугает. Ну, не больше, чем какой-нибудь ротвейлер. Кормится он тем же, чем и обычная собака. Мы-то и вовсе со стола ему давали. Знаю, что для обычной собаки это не полезно, но тут, понимаете, даже преимущество. Ядом-то не навредишь, не то что неправильным питанием.

Полкан тем временем принялся носиться вокруг Птицына, изо всех сил демонстрируя, что ему всё равно, куда бежать и что делать, лишь бы весело.

Возвращаться на свою сторону не хотелось — проблем со вчерашнего дня меньше не стало, даже наоборот.

— Алис, побудешь здесь с Полканом? А я с товарищами за вещами своими схожу. — Вариант вести Полкана в гостиницу парень даже не рассматривал. Как и на съемную, с которой хорошо бы окончательно съехать.

В общем, проблема с жильём встала прямо-таки ребром, и решать её нужно было быстрее. Валерка даже думал, не забить ли на полупустой рюкзак, оставшийся в отделении, да телефон, но не стал. Решил додавливать стражей порядка до конца.

— Валера, а ты не боишься, что их снова захватят недотыкомки? Уже другие? Я с тобой пойду. Сейчас уже ночь, никто на нас внимания не обратит, а вдвоём мы, если что, лучше справимся. И Полкан поможет.

Валерка ещё как боялся, только старался страха не показывать. Прежде всего перед полицейскими.

— Пожалуй, так даже лучше будет, — всё-таки согласился он. — Пойдёмте. Только в номер забегу.

Валерка подумал, что оставлять надолго без присмотра заветную сумку с деньгами как-то неправильно. Обидно будет, если её кто-нибудь унесёт, так что решил прихватить с собой. Ночевать-то всё равно придётся, скорее всего, где-то в бывшем вурдалачьем логове, хоть там и страшно до жути.

Некоторое время шли в молчании, пока тот, который не Лёха, стал спрашивать:

— Слушай, а ты, вообще кто по жизни? Колдун?

— Вот тебе какая разница? — уточнил Птицын.

— Да ничё… просто подумал — это ты на той стороне крутой и сильный. А здесь — всё равно обычный человек. Иначе не стал бы сидеть целый день в обезьяннике. Думаю, защита тебе нужна. Крыша, если по-простому.

— Мих, отстань от него, — неожиданно проявился второй. Лёха. — Я бы на твоём месте не о крыше беспокоился, а о том, что нами какая-то нечисть управляла. Тебе как, нормально? Ничё не дрогнуло?

— Да ладно, они ж нам ничего плохого не сделали, — отмахнулся Миха.

— Ты тупой совсем? Не понял? Им вообще срать было! А если бы им надо было, чтоб ты с моста вон спрыгнул? — они как раз шли по Канавинскому, второй раз за сегодня. Птицыну уже даже немного поднадоело.

— Нет, с моста — это русалки, — вставил парень. — Не недотыкомки. Кстати, теперь вам лучше только на общественном транспорте здесь ездить. Я так понимаю, раньше вас только незнание защищало, а теперь всё, не будет. Каждую весну у нас тут самоубийцы, знаете ведь? Вот это, чаще всего это они, русалки.

Лёха высказался матом, как он благодарен недотыкомкам за то, что они втянули их в такую задницу.

— Вот и смотри теперь, — добавил Лёха. — Нам самим ему впору приплачивать. За консультации. Сечёшь?

Миша задумчиво притих.

Как ни странно, ночная прогулка прошла без происшествий. Так и добрели до отделения, уже закрытого из-за позднего времени. Впрочем, лейтенанты быстро дозвонились до дежурного, и их впустили.

— Вот тебе твои вещи, парень, — мужчина передал Птицыну рюкзак, телефон. — Ты это… не держи, в общем, зла. Может, и готовы мы были тебе чего подкинуть, но так скажу — ни разу до этого я таким не занимался. И Миха — тоже.

— Да ладно, чего уж, — махнул рукой Валерка. — Сам понимаю. Ты тоже извини, что тебя Алиса поранила.

Потом представил, что они с лисицей