Женщина, которая подняла переполох, испуганно протискивалась к выходу: идти в свидетели она явно не хотела.

— Женщина, куда же вы? — Дядя Вася тоже устремился к выходу, волоча на буксире карманника. Я, в соответствии с утвержденным планом, схватила вора за другую руку и потащила его к дверям.

— Отпусти, ворона! — шипел вор, пытаясь вырваться. — Отпусти, а то хуже будет!

Но я вцепилась в его рукав, как бультерьер, и не ослабевала хватку.

Через минуту мы уже стояли на тротуаре, троллейбус отъезжал, на ходу закрывая двери. Свидетельница пятилась, выбирая путь отступления.

— Куда же вы, свидетельница?! — взывал дядя Вася к ее гражданской совести. — Пройдемте в отделение, снимем показания, оформим протокол… вы прочитаете и распишетесь… Мы вас быстро отпустим, часа через три дома будете… самое большее — через четыре…

— Через четыре?! — повторила она в ужасе. — У меня дети из школы возвращаются! У меня обед не готов! — И она припустила прочь, быстро растворившись в толпе.

— Отпусти меня! — взмолился карманник. — Все равно ведь ничего не докажешь без свидетелей!

— Очень даже запросто докажу! — отрезал дядя Вася. — Ты меня еще не знаешь!

— Это ты, ментяра, меня не знаешь! — шипел карманник, с ненавистью глядя на Василия Макаровича. — Лучше отпусти меня по-хорошему! Я капитану Мохначеву плачу сколько положено… кого хочешь спроси! И на этом маршруте четвертый год работаю! Это моя личная территория, и никого другого сюда не пускают!..

— Мохначеву, говоришь? — переспросил дядя Вася. — Это ты зря… спекся твой Мохначев, сам под суд попал! Так что поедем мы сейчас с тобой в шестнадцатое отделение и будем оформлять задержание по всем правилам… Вот и потерпевшая с нами поедет… — И он вопросительно посмотрел на меня.

Я согласно закивала.

— Да ничего ты не добьешься! — не сдавался карманник. — Все равно меня отпустят! Этой вороне деревенской за вещами нужно лучше следить! Может, она сама свою сумку потеряла!

— Может, и сама! — неожиданно легко согласился Василий Макарович. — А я тебе, Шнурок, вот что скажу: отпущу я тебя…

— Давно бы так! — Карманник презрительно заулыбался. — Говори, сколько тебе заплатить?

— Ты меня, Шнурок, не дослушал… я тебя отпущу и в шестнадцатое отделение ничего не сообщу. А скажу я Шепелявому, что ты по троллейбусам промышляешь, сумки режешь…

Лицо карманника заметно побледнело, он затравленно завертел головой.

— Зачем Шепелявому? — забормотал он вполголоса. — Какому Шепелявому? Не знаю никакого Шепелявого…

— Знаешь, Шнурок, знаешь! — спокойно проговорил дядя Вася. — Ты ведь теперь к серьезному делу допущен, у Шепелявого на подхвате. А он тебе что велел? Чтобы ты, пока с ним работаешь, про троллейбус свой начисто забыл! Чтобы на его дело по такой ерунде ментов не навести!..

— Ты, мужик, откуда про Шепелявого знаешь? — испуганно проговорил карманник.

— А вот это тебя не касается! — отрезал дядя Вася. — Знаю и знаю. И Шепелявый узнает про твои художества…

— Не надо Шепелявому… — причитал карманник. — Скажи, мужик, сколько тебе надо — я заплачу…

Тут он повернулся ко мне, и глаза его зло блеснули:

— А, так вы с этой вороной в паре работаете? Выходит, на живца меня поймали?

— А хоть бы и на живца! — Дядя Вася усмехнулся. — Тебе, Шнурок, от этого не легче!

— Ладно, говорите прямо — сколько вам заплатить? Каждому по сотке баксов — пойдет?

— Нет, не пойдет!

— А больше я не потяну… — заныл Шнурок. — Это уже беспредел… думаешь, много я на этом маршруте нащипал?.. Гроши!.. Это же не народ ездит, а скупердяи какие-то! Каждый за свою сумку или карман двумя руками держится…

— Зачем же ты в троллейбусе шакалишь, если это такое неблагодарное занятие?

— Да только чтобы навык не потерять и эту… квалификацию! Я же классный щипач… Это вы тут шакалите!..

— Нам твоих денег вовсе не надо, — прервал его Василий Макарович. — Ты нам кое-что расскажешь — и можешь проваливать на все четыре стороны…

— И Шепелявому не настучите? — в голосе Шнурка прозвучало недоверие.

— Не настучим, — пообещал дядя Вася.

— И об чем же мы с вами будем разговаривать?

— О сумке, которую ты в Университете искусств украл!

Дядя Вася внимательно следил за реакцией карманника.

— В каком-таком университете? — удивленно переспросил Шнурок.

— Ты только глухого тут не изображай! — прикрикнул на него Василий Макарович. — Я тебе ясно сказал в каком: в Университете искусств!.. И не валяй мне ваньку! Сам говоришь — твоя территория в этом троллейбусе, а сам на чужом месте промышлял!..

— Да чего ты мне шьешь! — заверещал Шнурок. — Чего ты шьешь, лепила! Не было никакой сумки!

— Значит, не хочешь говорить? — огорчился дядя Вася. — Ну что ж, пойдем к Шепелявому! С ним поговорим…

Он повернулся и сделал вид, что собирается уходить.

— Стой, мужик! — окликнул его Шнурок. — Зачем к Шепелявому? Не надо к Шепелявому! Я же тебе правду сказал — не было никакой сумки! Обманул меня тот мужик!

— Какой мужик? — Дядя Вася резко развернулся и пристально уставился на карманника. — Ну-ка, рассказывай все по порядку!

— Зашел я как-то на прошлой неделе в один кабак…

— В какой кабак? — уточнил Василий Макарович.

— «Веселый Роджер», на Семнадцатой линии… вообще-то, мужик, ты меня не перебивай, я и сам собьюсь, без твоей помощи! Я по части разговоров не очень-то…

И Шнурок продолжил.

Он зашел в «Веселый Роджер» с намерением объединить приятное с полезным: выпить пивка с хорошей закуской и разжиться деньгами, благо в «Роджере» всегда попадались пьяные лохи, обчистить которых не представляло затруднений.

Вот и сейчас, войдя в кабак, Шнурок увидел за одним из столов компанию подвыпивших торговых моряков.

Он сел за соседний стол с таким расчетом, что прямо за его спиной оказался коренастый морячок, который повесил свою кожаную куртку на спинку стула. Правый карман куртки приятно оттопыривался, намекая на свое интересное содержимое.

Морячок уже принял на грудь грамм семьсот и теперь предавался приятным воспоминаниям:

— А помнишь, Серега, как мы с тобой в Монтевидео славно погуляли? Как мы с теми норвежцами схлестнулись? Ну, мы им дали! Все костяшки на пальцах отбили… Правда, мне тогда тоже пару зубов выбили, а тебе ребро сломали… Приятно вспомнить!

Серега поддержал друга нечленораздельным мычанием.

— А помнишь, как мы в Марселе надрались? — продолжал морячок. — Васька Дронов вовсе отрубился, так мы с тобой его еле до трапа доволокли! Приятно вспомнить!