ящики с картошкой, консервацию, мясо, овощи всякие, крупы и прочее что было на столовском складе, ассортимент которого приятно поражал разнообразием. А когда набили машину до верха, в прямом смысле, кое-как впихнули ещё и небольшой дизель генератор, доставшийся, как я помнил, осенью в качестве трофея.

— Соляру сам привезёшь, я тебя попозже до рембазы докину, там уазик заберёшь свой. — сказал он, когда мы перетаскали всё в дом.

— А Григорий Иваныч как? Он вообще где сейчас?

То что я успел узнать насчёт произошедшего в посёлке, почти полностью совпадало с нашими предположениями касательно курганов, но было бы очень интересно послушать самих участников «ограбления века», тем более в свете последних событий на заброшенном заводе.

— Должен дома быть, ждёт наверное... Но сейчас уже не успеем к нему, мне еще дела кое-какие доделать надо. Давай перенесем наверное на вечер, или лучше вообще на завтра. Годится?

Я согласился, тем более что на сегодняшние вечер и ночь уже были планы, но с Иванычем мы всё-таки встретились, когда забрав уазик я заехал к дяде Саше на минуточку, и он припахал меня помочь со стойкой. Разобрали, нашли причину, и уже грелись в кабине, когда тот появился на горизонте.

— Василий! — крикнул он, и не дойдя несколько метров, остановился, переминаясь с ноги на ногу. — Ты здесь?

Я отозвался, Иваныч удовлетворенно кивнул, снял рукавицы, и широкими шагами подошёл к двери кукурузника.

— Странный он после всего... — негромко прокомментировал дядя Саша, и покрутив пальцем у виска, добавил, — сдал сильно, и походу того, кукухой поехал...

Тем временем Иваныч поднялся на ступеньку, и сбивает налипший на унты снег. Причём действует старательно, будто нарочно оттягивая «встречу».

Наконец закончив с читкой обуви, он откашливается, и сплюнув, заходит в салон.

— Ты прям какой-то нерешительный, случилось чего? А? Григорий Иваныч? — обернувшись дядя Саша ехидно щурится.

— Будешь тут.. нерешительным... — отводя взгляд, бормочет тот, и подтащив служащий сиденьем мешок с тряпками, усаживается сверху, достаёт из-за пазухи кисет, затем трубку, и развязав тесёмки, не спеша начинает набивать её табаком.

В кабине заметно свежеет, нагретый воздух быстро уходит в салон. Я молчу, дядя Саша что-то насвистывает, а наш гость продолжает заниматься трубкой.

— Закурите? — наконец закончив, он прикуривает, несколько раз щёлкнув зажигалкой.

— Ты сюда покурить пришел? — недовольно морщится дед.

— Ну как хотите. — игнорируя издевку, Иваныч затягивается, и выпускает прямо перед собой сизое облако дыма.

— Мне тогда лет двенадцать было... — задумчиво говорит он, поочередно глядя то на меня, то на дядю Сашу, — Во-оот....И жил я в небольшой деревушке под Оренбургом, с дедом и бабкой.... — снова затягивается он, — Какой год это был... получается... — загибая пальцы, Иваныч что-то неслышно бормочет, и посчитав, произносит уже понятнее, — семьдесят второй, или семьдесят третий, — добавляя, — наверное...

Я непонимающе смотрю на него, и пользуясь паузой, спрашиваю зачем нам всё это знать, но он только отмахивается, и продолжает рассказывать дальше.

— Деревня наша хоть и небольшая, но довольно известная, ещё до революции неподалеку могилы нашли старые, много их было, целое кладбище... Точно не скажу каких годов, но что-то очень древнее, — то ли скифские, то ли сарматские курганы... Я там часто гулял с пацанами, своими глазами всё видел. Нет, конечно к тому времени самое ценное уже повырыли, все крупные курганы под ноль стёрли, — по-моему, даже ещё при царе , но кое-что ещё оставалось: небольшие такие холмики, невысокие, с рост может, штук пятнадцать их было.

— Иваныч, — прерываю я его, — давай уже к сути, чего ты нам голову морочишь? К чему эти сказки?

— К тому что в поселке, точнее неподалёку, мы нашли точно такие же курганы, только совсем свежие, и от безделья копать их стали. — на одном дыхании выпаливает тот, и сбивась с одного на другое, начинает торопливо рассказывать.

— Курганов там много оказалось, целый некрополь, пока копали мелкие, ничего не происходило, делали подкоп сбоку, и разбив каменную кладку, добирались до самого захоронения. Штук десять вскрыли: украшения находили золотые, оружие, посуду... Но это всё не то, я, ещё когда пацаном был, слыхал что самое ценное прятали в центральном, самом крупном захоронении. В принципе мы с него и начали, два дня рыли, до плиты докопались. Не знаю, не гранит вроде, но тоже прочная, — как только не долбили её, — ни в какую!

— И что дальше?

— Когда в последний раз менялись на посёлке, сын шашку привез, тротиловую, вот ей то они и должны были взорвать плиту эту.

— А шашку где взяли? — насколько я знаю, тротила у нас не имелось, во всяком случае никто не признавался.

— Трофеи когда собирали, нашли, под шумок заныкали, думали рыбу глушить...

— И что в кургане?

— Откуда ж мне знать? Там уже без меня они...

— Ну хорошо, этого ты знать, положим, не можешь, ну а как дома-то оказался?

Я смотрел на него сейчас, на живого, а перед глазами стоял он же, только в виде трупа, рогожкой накрытого. Странное ощущение, если не сказать больше.

Иваныч хмыкнул.

— Так не помню. Последнее что помню, как в самолет грузились, а потом — хоп! В кровати своей просыпаюсь, иду умываться, а жена в обморок падает.

Глава 14

— Это всё конечно очень интересно, но от меня-то ты чего хочешь? — спросил я Иваныча, когда он закончил свой рассказ.

— Так это... — потупился тот. — сын-то мой, в посёлке остался, слетать бы?

Если провести параллель между оживлением второй группы в полном составе — с ними правда проблемы какие-то были, но я пока не вникал, и первой группой, получается что те тоже должны были ожить, и сейчас, если ничего не произошло дополнительно, дожидались помощи из станицы.

— А я вот одного не понимаю. — дядя Саша воспользовался возникшей паузой, — коли вы улетали все вместе, то почему откатило только их? Почему вас с Андрюхой не откинуло?

Меня тоже занимал этот вопрос, и я даже нашёл для себя ответ на него. Может, конечно, не правильный, но вполне логичный.

— Так мы-то курганы не потрошили. Поэтому и не зацепило.