Слишком поздно.

Гигантские створки раскрываются, стремительно высовывается топорообразный язык, огромный и мощный, как анаконда. Он обвивается вокруг осьминоржа и втягивает его в рот, с хлюпом всосав щупальца, точно огромные спагетти. Раковина захлопывается.

Лодка выгибается и трескается. В следующее мгновение устрица погружается в воду, оставив после себя только пену и плавающие обломки. Легонько плещут волны. Удивительно мирное завершение столь жестокой сцены.

Джеб одной рукой держит меня и рюкзак, а другой гребет по направлению к черному острову.

А ко мне что-то прицепилось и тащит вниз.

Я бью ногами до судорог в икрах, пытаясь оставаться на плаву. Бесполезно. Тогда я выпускаю руку Джеба, чтобы не утащить его под воду вместе с собой.

Погрузившись, я стараюсь понять, что такое меня держит, и очень боюсь увидеть какое-нибудь морское чудище, но ничего там нет. Что-то тяжелое как будто виснет на талии, но я погружаюсь слишком быстро, чтобы понять, в чем дело. Я размахиваю руками и ногами, борясь с силой, которая влечет меня вниз. Легким не хватает воздуха.

Надо мной появляется Джеб. Следом в темные недра погружается рюкзак. Я принимаюсь работать руками и ногами, буквально цепляясь за воду. Джеб тянет меня, ухватив под мышки. Я сопротивляюсь. Возможно, я борюсь не с ним, а сама с собой. С собственным страхом…

Выражение лица у Джеба очень решительное. Он не желает сдаваться, и это пугает меня больше всего. Я качаю головой и приказываю ему взглядом: «Спасайся!» – но он слишком упрям, чтобы послушаться.

Я хочу извиниться перед Джебом за то, что втянула его в эту историю. Но вместо слов вырываются лишь пузыри.

Горячая, тяжелая боль сдавливает мне грудь. Я бултыхаюсь в воде, пытаясь прорваться сквозь незримую преграду, сделать так, чтобы она исчезла. Мои слезы смешиваются с Алисиными, в глазах постепенно темнеет. Джеб продолжает меня тянуть, но это бессмысленно – мы оба погружаемся.

Уже почти потеряв сознание, я вдруг понимаю, что тяжесть, которая тащит нас вниз, лежит в кармане моей юбки. Онемевшими пальцами я вытаскиваю оттуда губку, которую подобрала в кроличьей норе.

Но если раньше губка была размером с кусочек сахара, то теперь она уже с мяч для гольфа и продолжает расти. Она устремляется вниз, на дно, увлекая за собой воду и закручивая ее воронкой.

Я свободна.

Цепляясь друг за друга, мы всплываем и успеваем отдышаться, но тут нас засасывает водоворот. Губка теперь размером с грейпфрут, и далеко под нами я вижу морское дно.

Вскрикнув, я цепляюсь за Джеба и закрываю глаза.

Мы ударяемся обо что-то твердое.

– Эл… – говорит Джеб, и я понимаю, что могу дышать.

Я жадно глотаю воздух, открываю глаза и смаргиваю влагу с ресниц.

Моря нет. Вокруг мокрый песок и распластавшиеся водоросли. Кое-где на солнце блестят лужицы. Неподалеку валяется наш рюкзак. Черный остров возвышается над нами, как утес, – вряд ли мы сможем на него взобраться.

В нескольких ярдах от нас, на груде морского мусора, рядом с замшелым гнилым сундуком, лежит гигантская устрица и чмокает окровавленными губами. Видимо, осьминорж в конце концов соединился со своим другом плотником.

Пахнет рыбой и солью.

Я думала, что губка станет размером с гору. Но она оказывается не больше баскетбольного мяча. Я поднимаю ее. Трудно представить, что внутри поместилось целое море.

Джеб помогает мне встать. Губка падает со шлепком.

Я измучена и вся изломана, но неимоверно счастлива.

– Мы это сделали, – говорю я, едва улавливая смысл собственных слов. – Мы осушили море. Как и просили цветы.

– Это ты сделала, – произносит Джеб и отводит мои волосы с лица. – И чуть не утонула в процессе.

Прежде чем я успеваю ответить, его теплые, мягкие губы касаются моего лба, виска, подбородка… И каждый раз гранатовый лабрет легонько задевает кожу. Добравшись до подбородка, Джеб останавливается, притягивает меня поближе и утыкается носом в шею.

– Никогда больше так не делай.

Не важно, что мы вымокли; жар проникает даже сквозь мокрую одежду. Я провожу пальцами по волосам Джеба.

– Ты вернулся за мной.

Он дышит мне в щеку и весь дрожит от прилива эмоций.

– Я куда угодно за тобой пойду, Эл.

В моей груди тихонько бьет барабан тревоги, напоминая о Таэлор, о решении Джеба уехать в Лондон с ней, а не со мной. Но тут же меня захлестывает адреналин. Я касаюсь губами уха Джеба и пробую на вкус Алисины слезы.

– Спасибо.

Он прижимается крепче и трется носом о мой затылок, словно заблудившись в волосах. Мы оба слышим стук наших сердцец. Меня охватывает нервная дрожь – такая, что начинают трястись руки и ноги.

– Джеб, – шепотом зову я.

Он произносит что-то неразборчивое, и я обвиваю его шею руками.

У Джеба вырывается тихий стон. Я замираю, когда он откидывает мою голову назад и пристально смотрит на меня. Мы вот-вот поцелуемся… но нам мешает громкий лязг.

Мы оборачиваемся. Тысячи и тысячи устриц вылезают из песка. Я хватаю Джеба за руку. А вдруг они намерены напасть на нас за то, что мы уничтожили море? Но вместо воинственного клича мы слышим громкие радостные возгласы.

Посмотрев через плечо Джеба, я потрясенно говорю:

– Обернись.

Под уходящей вверх стеной утеса целые тонны устриц громоздятся друг на друга – всё выше и выше, – образуя живую движущуюся лестницу.

– Мы победили их врага, – шепотом объясняю я. – Теперь они хотят помочь нам.

Джеб не медлит. Он берет меня за руку и ведет к поднимающимся ввысь ступенькам, по пути прихватив рюкзак.

Вместе мы возносимся к сверкающему черному острову.

Я машу устрицам сверху, и они вновь зарываются в песок далеко внизу.

Джеб лезет в рюкзак, чтобы проверить содержимое.

– Наверное, не стоит удивляться, что ничего не промокло.

Он открывает копилку, прежде чем я успеваю его остановить. У Джеба отвисает челюсть.

– Что это?

– Мои… сбережения.

Прекрасно. Я не только бросилась на шею чужому парню, но и солгала насчет денег, которые украла у Таэлор.

Джеб бросает пересчитывать их и смотрит на меня. Не могу понять, о чем он думает.

– Ты выглядишь как-то по-другому, – говорит он, складывая деньги обратно в коробку и стряхивая капли с волос.

– Правда? – Я тру лицо вокруг глаз.

Неужели мои тайны написаны у меня на лбу неоновыми буквами?

– Наверно, макияж поплыл.

– Ты блестишь. Вся.