Перед самыми майскими праздниками, когда новые дела захватили меня полностью, я вдруг снова встретилась с Еленой Витальевной Маркеловой. Она сама пришла ко мне, предварительно позвонив.

Я наконец-то получила полный гонорар за расследование. Маркелова расплатилась со мной частично за счет сумм, оставленных ей покойным Борисюком, частично деньгами мужа.

— Как там поживает Алексей? — спросила я Маркелову, как только были закончены наши денежные расчеты. — Кстати, в постели он даже ничего, на любителя, но вполне прилично…

Не знаю почему, во мне неожиданно взыграл тот самый первоначальный импульс неприятия этой женщины, который возник с момента нашего знакомства. И мне вдруг захотелось ее задеть…

— Я чувствую свою вину перед ним, — сразу посерьезнев и совершенно не обратив внимания на мою колкость, ответила Елена. — Я знала, что у него есть патологическая зацикленность на моей персоне. Это последствия его болезни… Я не знаю, как она там официально называется — это очень сложно и мудрено, — но врачи говорили мне, что в целом его состояние можно было характеризовать как параноидальное. То есть склонное к формированию различного рода сверхценных идей.

— И этот момент вы использовали, чтобы он признался, — сказала я. — Я хорошо помню, как отреагировал он на вашу фразу о том, что «у меня остались только ты и наш ребенок»…

— Скорее всего я потрачу деньги, которые благодаря вам вернулись от Никольской, на адвоката, — продолжала Маркелова, как бы не слыша меня. — Как мне сказали, учитывая психическое заболевание моего мужа, можно добиться отмены тюремного заключения.

— Ну что ж, если у вас это получится, то у Алексея действительно появится шанс.

— Зато у меня, кажется, нет.

— Я вас понимаю… — мягко сказала я. — Хотя не надо отчаиваться, все-таки у вас есть ребенок. Вы же сами об этом говорили. Ради него стоит жить и, наверное, не так, как вы делали это раньше.

Маркелова выглядела в тот вечер подавленной и крайне озабоченной.

— Да… Но… Хочу вам сказать, что, может быть, вы не совсем адекватно меня воспринимаете. Мол, развратная женщина, гулящая, и все такое. — Маркелова вздохнула. — Вы не представляете себе, что я пережила, когда умер Кирилл. Может быть, это было лишь внешнее впечатление, будто мне все равно. Я только сейчас поняла, что он для меня значил на самом деле. Пускай он и оказался настолько циничен, что украл у моего мужа деньги… Но он был честен и искренен в своих чувствах ко мне, хотя и домогался меня слишком примитивными способами. А поскольку я, как вы выразились, играла в игру под названием «Динамо», он все больше спивался и пускался в разврат со всеми, кто попадался на его пути…

— Собственно говоря, не напейся он тогда, может быть, и не произошла бы трагедия.

— Да, — согласилась Маркелова. — Я как раз за три дня до мужского праздника сказала ему, что не хочу поддерживать отношения с двумя друзьями одновременно. То есть быть любовницей и Вениамина, и Кирилла… Нехорошо это, не стыкуется с моими моральными принципами. Дело в том, что с Кириллом у меня была близость всего два раза. Я вела себя в постели крайне холодно, думала, что это оттолкнет его, и он от меня отстанет. Однако не тут-то было. Он любил меня…

Глаза Маркеловой увлажнились, она сглотнула слезы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не разрыдаться. Однако я уже успела заметить, что эта женщина хорошо владеет своими эмоциями. Несколько секунд спустя она как ни в чем не бывало продолжила:

— Со смертью Вениамина у меня внутри вообще все оборвалось. Я, безусловно, отдавала себе отчет в том, что отношения с ним достаточно временны и поверхностны. После смерти Кирилла я старалась обо всем забыть и никогда больше не вспоминать, но… — Она изобразила на лице не то улыбку, не то скорбь. — Не удалось…

Маркелова посидела молча где-то с минуту, посмотрела на меня своим открытым, гордым взглядом и после этого сделала вывод:

— Словом, не везет мне с мужчинами. Сначала я потеряла любящего человека, потом любимого, ну а сейчас — мужа и отца ребенка. Даже если его оправдают, никакого будущего у нас уже не будет.

Я сидела молча, неотрывно глядя на нее и не зная, как ее утешить. Она почувствовала неловкость момента и, отведя глаза, встала, взяла сумочку и направилась к выходу. Когда Елена уже собиралась сказать мне: «До свидания», — я вдруг улыбнулась и чуть дотронулась до ее руки:

— Не волнуйтесь. Может быть, вам еще повезет…