Спустя минуту она догадалась, что слышит плеск воды.

Она подошла к стене, подняла голову и осмотрела выступающую из угла трубу. До этого времени та оставалась абсолютно сухой. Теперь края ее были мокрыми от влаги — из нее медленно, по капле, стекала вода.

В который раз Линдси оглядела стены, пол и потолок.

Кругом только высокопрочное стекло, швы наглухо заделаны, очевидно — водостойким материалом.

Она догадалась, что собирается сделать с ней преступник. Нет, не удушить нехваткой воздуха.

— Господи! — прошептала она.

Примерно в полдень, наскоро перекусив, не теряя драгоценного времени, поисковые группы продолжили свою работу. Они методично прочесывали квадрат за квадратом. К тому времени им удалось проверить около трети находящихся в их списках частных владений. Иллюзий уже никто не питал, все поняли, что проверку оставшихся владений им не осилить даже к пяти часам дня.

Уставшие, взвинченные, накачавшиеся кофеином, они вернулись на свои объекты. Местность в этой части округа была совершенно дикой — сплошные камни, трудные подъемы, грязные, непролазные дороги. Даже вездеход едва справлялся с ними. С рассветом искать стало еще труднее — приходилось бороться не только с замедляющим работу ландшафтом, но и с наваливающимся сном.

В три часа дня Уайат Меткалф молча покинул свою группу и отправился в банк за деньгами. Похититель, как и в предыдущих случаях, требовал, чтобы выкуп доставил один человек.

Лукас предложил шерифу воспользоваться «жучком» — прикрепить его к телу или сунуть в сумку с деньгами, но тот отказался. Да и сам Лукас не был уверен, что это сработает, — раньше, во всяком случае, преступник либо быстро находил передатчики и выбрасывал, либо блокировал их действие с помощью какого-то устройства.

А жертва умирала.

Меткалф не хотел рисковать жизнью Линдси, в глубине души надеясь, что, если он будет следовать инструкциям похитителя, все обойдется. Он отправился один, запретив кому-либо следовать или следить за ним.

— Тяжелая это доля — быть одновременно полицейским и любовником, — заметила Джейлин, выслушав по рации мрачное сообщение шерифа.

— Сейчас он думает не как полицейский, — утомленным голосом ответил Лукас.

— Ну а ты бы на его месте как думал?

Ничего не ответив, Лукас склонился над разостланной на капоте машины картой.

— Осталось шесть частных владений, два из которых расположены у воды, — сказал он.

К нему подошел Глен, пробежался взглядом по их квадрату, кивнул:

— Все правильно. Значит, вы собираетесь проверить их первыми?

— Именно, — отозвался Лукас.

— Тогда придется выбирать одно из двух. Оба мы к пяти часам обследовать не успеем. Во-первых, между ними миль пять расстояния. — Он ткнул пальцем в карту. — А во-вторых, там дорог вовсе нет. Одни охотничьи тропы, чтобы добраться вот сюда, здесь раньше была шахта, нам потребуется не меньше полутора часов, причем в лучшем случае, если там подъемы дождем не затопило. А иначе мы в первой же канаве застрянем или в овраг сползем. Прибавьте еще время на поиски.

— Так, с первым местом все ясно. Что со вторым?

Разглядывая карту, Глен закусил нижнюю губу.

— Здесь только охотничья избушка, стоит у самого пруда. Добираться туда тоже далеко, но зато дорога туда более-менее приличная, до половины пути — гравиевая. Но это совсем в другом направлении. Короче говоря, оба места мы не проверим ни к пяти, ни даже к шести часам.

— Значит, только одно, — задумчиво проговорила Джейлин и вопросительно взглянула на Лукаса.

Лукас поднял голову, встретившись глазами с Джейлин, затем снова опустил ее. Его суровый взгляд впился в точку на карте. Он сделал несколько глубоких вдохов, задержав воздух, медленно выдохнул и закрыл глаза.

Машинально он поднял руку, чтобы снять шляпу, но на полпути отдернул ее.

— Что ваш напарник делает? Молится? — спросил Глен у Джейлин.

— Не совсем, — ответила она тихо. — Он… концентрируется.

— Понятно. — Молодой полицейский заложил руки за спину и подтянулся. Он стоял замерев, с почтительным выражением лица, как на параде.

В наступившей тишине Лукас напрягся. Настроившись, он ощутил знакомое присутствие напарницы, звуки окружавшего их леса. В следующую секунду перед его глазами появилось яркое белое пятно. Лукас сфокусировал на нем внутреннее зрение.

Эта методика не всегда давала положительные результаты, но как технике медитации ей не было равных. За годы работы в спецподразделении Лукас отточил ее, доведя до совершенства. Он всегда стремился сузить спектр своих возможностей и, высвободив таким образом максимальное количество энергии, направить ее на один объект. Тогда, каким бы далеким или малым он ни был, Лукас обнаруживал его.

Сосредоточившись на яркой светящейся точке, он, отбрасывая все ненужные мысли, мысленно начал вызывать в сознании образ Линдси. Необычность ситуации состояла в том, что он часто видел ее. Он знал ее движения и походку, видел, как она смеется и говорит. Он знал, что она думала в разные моменты их работы, как она держит чашку с кофе и какую начинку в пицце предпочитает. Он знал мужчину, которого она любила.

Всю эту информацию он мысленно соединил в яркую точку, неподвижно висящую перед его глазами, в которой постепенно стало вырисовываться лицо Линдси. Кроме него, он ничего больше не видел.

— Линдси, — прошептал он.

Когда вода подобралась к ее щиколоткам, Линдси поняла, что затыкать отверстие носками — занятие абсолютно бесполезное. Струйка даже не уменьшалась. Давление в трубе было высоким, и вода, накопившись в ней, выталкивала носки, после чего устрашающим водопадом обрушивалась на пол.

Почувствовав, как вода коснулась ее коленей, Линдси предприняла очередную отчаянную попытку разбить одну из стеклянных стен. Она бросилась на нее, понимая, что у нее остался последний шанс спастись, — вода, поднявшись выше, лишит ее возможности вкладывать весь ее вес и силу в удары.

Ее последняя попытка, как и все предыдущие, оказалась бесполезной. Плечо Линдси скользнуло по стеклянной стене, и она упала, окончательно промокнув.

Она постаралась разозлить себя, что поначалу ей удавалось легко сделать. Она кричала и ругалась, последними словами костерила гадину и скота, который сотворил с ней такое. Она грозила похитителю, орала, что он нигде не спрячется, что его все равно найдут и он кровью заплатит за все, что сделал, и что ее тоже найдут — скорее, чем он убьет ее, отыщут, куда бы он ее ни запрятал. Она вопила до тех пор, пока горло у нее не начало саднить. Линдси зашлась в долгом хриплом кашле.

В первые часы ей не составляло труда взвинчивать себя и предпринимать усилие за усилием в попытке изменить судьбу. Линдси долго оставалась спокойной и собранной.