— Почему ты не сказал? Не объяснил? Мы могли бы встречаться тайком. Мы бы что-нибудь придумали.

— Именно поэтому и не сказал. Мы не могли ничего сделать. Тогда не могли.

— А сейчас?

— А сейчас спи, — отрезаю холодно, поворачиваясь к ней спиной.

Все снова выходит из-под контроля…

Глава 21

Я так долго не могу уснуть, хоть и отчаянно пытаюсь. Прислушиваюсь к дыханию Даниса, понимаю, что его эта проблема миновала. Он спит. Тихо-мирно посапывает в подушку.

Касаюсь пальцами крепкой обнаженной спины. Вспотел. Надеюсь, это не жар. Чтобы проверить, прикладываюсь губами к такому же мокрому лбу, перегнувшись через Дана.

Нет, лоб не горячий. Возможно, его организм сейчас просто борется с последствиями ранения, вот и все.

Посидев на коленях с минуту, тихонечко сползаю на пол. Слух обострен. А еще, с самой первой секунды, как только он выключил в доме свет, меня не покидает ощущение, что за окном кто-то ходит.

Это не правда, а просто игра моего воображения, конечно.

Беру со стола пачку сигарет, подсветив себе путь Кайсаровским телефоном, и вышмыгиваю на крыльцо. Уже здесь проворачиваю лампочку над головой и сажусь на ступеньку. Блеклый свет успокаивает.

Ветер треплет волосы и одеяло, в которое я завернулась. Потуже стягиваю его на груди и пару секунд смотрю вдаль, прежде чем прикурить. Зажимаю зубами сигарету, чиркаю жигалкой, и воздух вокруг тут же пропитывается запахом табачного дыма. Хотя табак в сигаретах — одно лишь название…

Метана и мышьяка там куда больше. Плюс еще куча химозы, которая вырабатывает в тебе зависимость. Когда в школе нам говорят, что курить совсем не круто — стоит прислушиваться.

Ранние морщины, желтизна кожи и зубов — первые звоночки последствий курения, о дальнейших я даже задумываться не хочу.

Пробегаюсь пальцами свободной руки по сенсорному дисплею и набираю по памяти папин номер.

— Да!

Отец явно на взводе. Рявкает так, что я на секунды теряюсь. Никогда не слышала от него слова грубого в жизни. Он ни на меня, ни на маму никогда голос не повышал…

— Папа, это я, — выдыхаю, а по щекам слезы катятся. Моя нервная система снова пошатывается, как и весь мир вокруг. Картинка перед глазами становится мутной.

— Катя? Катя! Доченька, ты где?

На заднем фоне слышу маму. Она, кажется, тоже плачет. Бедная моя мамочка.

— Ваня, это Катя? Наша Катя?!

— Это я! Папулечка, мамулечка, я… У меня все хорошо. Завтра, — тараторю сбивчиво, — завтра я уже буду дома, — хлюпаю носом, стряхивая пепел.

— Где ты? Что с тобой? Ты в порядке? — папа засыпает вопросами, ответить на которые я просто не в состоянии.

— Я, — замолкаю.

В порядке ли я? Нет, конечно нет. Я на грани. Меня пугает все, что происходит. Мне постоянно чудится тот подвал, а еще кажется, будто все это, просто нереально. А вдруг я действительно до сих пор там и это чудесное спасение лишь игра моего воображения?

Понять, где правда, а где ложь, я больше не в силах.

— Катя! Катя! — голоса родителей звучат наперебой, а я понимаю, что молчу уже не меньше минуты.

— Я, я хорошо, папа. Мамочка. — Знаю, что она тоже слышит. — У меня все хорошо. Данис… Он, он меня спас.

— Данис? Где вы? — снова басит отец. — Скажи, и я тебя заберу.

— Я не знаю. Где-то далеко. Наверное, в другой стране. Я ничего не знаю. Утром будет вертолет. Папа, со мной все хорошо! — выпаливаю отчаянно, срываясь на крик.

— Он тебя там держит? — отец выдает самое ужасное предположение из всех возможных.

Как он вообще мог так подумать про Дана?

— Нет, нет, — хлюпаю носом, — конечно нет. Он меня спас. Там был дом, люди, я не знаю, папа, они сказали, что ты в чем-то виновен. Что ты… я… Дан меня спас, — повторяю как зачарованная. — Спас, если бы не он…

— Катенька, я отслежу телефон, по которому ты звонишь. Не выключай его, слышишь? Только не выключай! Тата, на.

Кажется, он всовывает матери трубку, а сам, сам куда-то идет.

— Котеночек.

Мамин голос запускает процесс самоуничтожения. Я начинаю рыдать еще сильнее, захлебываюсь слезами. И толком сказать ничего не могу. Только слышу ее успокаивающие, ласковые слова.

— Все будет хорошо, котеночек. Слышишь? Папа вас найдет.

— Да, — часто киваю, делая очередную затяжку, которая оказывается нужна мне больше воздуха, а потом связь резко обрывается. Я больше не слышу успокаивающий мамин голос.

Тишина…

Смотрю на темный экран. Жму на боковые кнопки, но ничего не происходит. Кажется, села батарейка.

Сигарета сотлела, выбрасываю окурок, в ужасе понимая только сейчас, что все это время я и представить не могла, насколько больно моим родителям.

Растираю слезы по щекам и поднимаюсь на ноги. Когда поворачиваюсь, громко взвизгиваю. Кайсаров стоит у двери молчаливой тенью. Неужели он все это время был тут?

— Ты сказал, что позвонишь родителям, — налетаю первой, — они там с ума сходят, — упираюсь ладонью ему в грудь.

— Завтра, я собирался позвонить завтра, потому что телефон почти на нуле, а утром мне необходимо сделать звонок.

В ужасе пялюсь на севший смартфон и вот теперь смотрю на Дана виновато. Отступаю.

— Зарядки нет? — спрашиваю очевидную вещь, на которую и так знаю ответ.

Кайсаров сжимает пальцами переносицу и забирает у меня телефон.

— Иди спать, Катя, — говорит отрывисто, но это лишь обманка. Он так делает, чтобы не закричать на меня.

— Дан, я… я же…

— Катя, пожалуйста.

— Прости.

Уходить я не хочу. Вместо этого бросаюсь к нему навстречу, обвивая руками крепкий голый торс. Касаюсь губами кожи и дышу. Часто-часто.

— Я не думала… Я никогда не думаю, — всхлипываю, — ты же знаешь. Я полная, просто беспросветная дура.

Данис молчит. Мы стоим так минут пять, прежде чем его ладонь ложится на мой затылок.