– Ни тот, ни этот: имена запретны.

Жюстин приставила руки ко рту и, уже не просто цитируя пьесу, потребовала ответа:

– Как ты сюда пробрался? Для чего?

– Ну, я здесь живу, – объяснил Ник.

– Так ты – мой новый сосед?

– По-видимому, так и есть.

Жюстин знала, что в квартиру кто-то въехал; за последние пару недель, временами поглядывая в окно, она замечала признаки жизни. В гостиной появился весьма скудный набор предметов мебели, а на балконе – сушилка. Но лучше всего, по мнению Жюстин, было то, что новый жилец немедленно приобрел занавеску для душа. Но до сих пор она никого там не видела.

Ник сказал:

– Сначала я подумал, вау, эта девушка так похожа на Жюстин. А затем понял, черт, да ведь это и есть Жюстин.

– Знаешь, все эти совпадения… Это немного странно, – заметила Жюстин, хоть и понимала, что рискует, повторяя слово Лео – «совпадения». Она сделала себе мысленную заметку не произносить слов «грибы» или «поганки», а также не демонстрировать, что знакома с «Избранными сочинениями Кэтрин Мэнсфилд».

– Кстати, сколько из «Ромео и Джульетты» ты знаешь наизусть? – спросил Ник.

– Кусок оттуда, кусок отсюда.

– Такая ерунда, правда?

– Возможно, – не стала спорить Жюстин.

– Ты вообще что-нибудь забываешь?

– Ничего важного, – ответила она.

Последовало недолгое молчание. Луна скрывалась где-то за облаком городских выхлопов и казалась не четким кругом, а скорее размытым пятном света.

– Эй, круто написала о Верди, – начал Ник.

– Ты видел?

– Конечно. Она сказала, ты была в театре, когда мы снимали рекламный ролик.

– Была, – подтвердила Жюстин и плотнее запахнула кардиган.

– Но ты не подошла поздороваться, – сказал Ник. – Ко мне.

– Ну, я… Ты был занят.

– Не так уж и занят, – возразил он. – Не для тебя.

Мозг: Эй, похоже, он с нами слегка флиртует?

Жюстин: Не может быть. У него есть девушка.

Мозг: Как скажешь, но я бы не был так уверен.

Не зная, что сказать в ответ, Жюстин решила сменить тему.

– Ну, и как тебе здешний вид?

Они оба посмотрели сквозь туннель из двух зданий в направлении Александрия Парк. В узкой щели в конце туннеля виднелись уличные огни и кусочек кованой ограды парка. За ней стояли деревья с гирляндами на голых ветвях.

– Эта квартира и так весьма недешевая, – заявил Ник. – Не хочу даже думать, во что обходится аренда квартир с окнами на улицу.

– Красивые виды можно найти и здесь, причем совершенно бесплатно, – сказала Жюстин. – Если знать, куда смотреть.

– А ты наверняка знаешь?

– Могу как-нибудь и тебе показать, если хочешь.

Внезапно знакомый звук заставил Жюстин взглянуть на телефон в руках. Но звонил не ее телефон, а Ника.

Он сказал извиняющимся тоном:

– Нужно ответить.

– Конечно.

– Может быть… Могу я надеяться, что ты как-нибудь поучишь со мной слова? – спросил Ник, игнорируя звонок телефона. – Ну, знаешь, балкон к балкону?

– С удовольствием, – согласилась Жюстин. – В любое время. Ты знаешь, где меня найти.

– Увидимся, соседка.

– Прощай, прощай.

Но Ник не добавил про «разойтись нет мочи». Он просто шагнул назад, в гостиную, оставив Жюстин стоять под печальной, зависшей над городом луной.

И только в семь утра на следующий день Жюстин в полной мере осознала, как непросто будет жить с Ником Джорданом по соседству. Именно сейчас, стоя в полутемной гостиной, уперев руки в бока, Жюстин поняла, что впредь шторы станут для нее серьезной проблемой. Упомянутые шторы, узорчатые, светло-зеленые, остались еще с тех времен, когда в квартире в Эвелин Тауэрс жила Флер Кармайкл, и, хотя Жюстин знала, что должна просто распахнуть их – как обычно в это время, в будни, – она обнаружила, что теперь сделать это не так-то просто. Что, если Ник решит, будто она наблюдает за ним или жаждет общения? Может, лучше подождать, скажем, до семи тридцати?

Вечером проблем предстояло не меньше. Закрывать или не закрывать? Когда закрывать? А ведь были еще и выходные. Если она закроет шторы не в обычное время, Ник может решить, что она собирается заняться чем-то странным. Но если она их не закроет, он может решить, будто она хочет, чтобы он видел все, что она делает – и странное, и нет. Жюстин внезапно подумала, что, возможно, существует специальный справочник со стандартным протоколом открытия и закрытия штор: вроде кодекса, следование которому позволит ей быть уверенной, что ее шторное поведение ни в коей мере не будет истолковано как странное или неподобающее.

Проблема штор не переставал мучить ее и в разгар рабочего утра, когда измотанный Джереми возник в дверях ее кабинета.

– Проблема, – объявил он.

– Что за проблема? – откликнулась Жюстин, виновато нажимая на крестик в мысленной викторине «Шпионишь ли ты за соседями?».

– Слышишь это?

Как только уши Жюстин начали воспринимать звуки за пределами ее кабинета, она поняла, что действительно что-то слышит. Этим чем-то оказался голос Ромы, то взлетающий вверх, то падающий вниз, но чаще взлетающий. Хотя до Жюстин долетали лишь отдельные слова, не всегда понятные – «ханжа», например, и «безграмотный», «привилегия» и «кондиционер» – было очевидно, что кому-то пришлось столкнуться с агрессивной стороной потрясающей миз Шарплз.

– Кого это она отчитывает? – поинтересовалась Жюстин.

– Юного Генри, – ответил Джереми. – Она его терпеть не может.

– А вы этого не ожидали?

– Я надеялся, она будет смотреть на него как на муравья, муху или другое насекомое, не входящее в сферу ее внимания и беспокойства, – объяснил Джереми. – Но меня немного тревожит, что она запросто может поколотить его своими костылями.

– Что он ей сказал? – спросила Жюстин, пытаясь не замечать забавной стороны этой ситуации.

– По-моему, речь шла о борьбе с перерасходом средств на социальные нужды.

– Упс.

– Но проблема, – продолжил Джереми с тяжелым вздохом, – в том, что он должен был везти ее сегодня. В Тайдпул, на интервью.

Сломанная лодыжка не позволяла Роме сесть за руль самой. А Джереми, когда покупал новую «Короллу» взамен разбитой «Камри», решил, что Радослав никогда больше не сядет за руль машины, принадлежащей «Звезде».