Развал каролингской военной экономики и последующий кризис перераспределения лишил отношения сеньоров и свободных крестьян защитной оболочки, обеспечиваемой публичной властью. Это выразилось в том, что сеньоры получили прямой доступ к прибавочному продукту крестьянского труда и, соответственно, возможность более крупных поборов. Оборотной стороной развития режима баналитета стали всеобщее крепостничество, усилившаяся эксплуатация и полная фрагментация власти. В то же время присвоение прав бана потребовало милитаризации, осуществляющейся за счет вооруженных конных сил (рыцарей), которые лишь ускорили крушение солидарности правящего класса, усилив конкуренцию за землю, рабочую силу и привилегию среди знати. Позднекаролингские государственные структуры наследования разложились до «феодальной анархии».

В результате такой перестройки политической власти, уменьшения числа рабов и превращения свободных аллодиальных крестьян в крепостных демографический подъем раздул ряды как правящего, так и производящего классов. Начался процесс внутренней колонизации и освоения земель, который привел к значительному расширению обрабатываемых территорий бывшей Франкской империи. Однако расширение орошаемых земель не могло соперничать с демографическим ростом. Проблема особенно обострилась в классе держателей земли из-за введения права первородства, которое само стало ответом на более ранние изменения отношений собственности, выгодных территориально закрепленным семьям. Хотя право первородства обеспечивало неделимость семейной собственности, оно привело к переизбытку безземельных младших сыновей аристократических семей, особенно в среде низшей знати.

Расширение и диверсификация правящего слоя, включавшего теперь и класс рыцарей, тоже стремившихся заполучить земли, привнесли в среду знати особенно неустойчивые, в высшей степени милитаризованные и агрессивные компоненты. Рыцари, рекрутировавшиеся из числа младших сыновей, стали носителями геополитической экспансии конца XI в., поскольку примерно к 1050 г. перераспределение орошаемых земель в пределах территории бывшей Каролингской империи подошло к концу. Чтобы удовлетворить свою жажду земель и трофеев, военачальники должны были обратить свой взгляд в другую сторону. Этим моментом отмечается начало экспансии, основанной на радикально феодализированном, индивидуализированном в военном отношении и политически децентрализованном обществе. Именно в этот динамичный контекст усилившейся внутри знати конкуренции за земли и рабочую силу следует помещать четыре крупнейших экспансионистских движения. Ненасытное феодальное стремление к земле сорвало путы территориальной самодостаточности. Транснациональная франкская знать принялась завоевывать Европу.

5. Посткризисная феодальная экспансия как геополитическое накопление (XI–XIV вв.)

Итак, распространение сеньорий бана можно интерпретировать как успешную реакцию сеньоров на уменьшение распределительных способностей франкского государства: сеньоры навязали крестьянству новый порядок эксплуатации, столкнувшись с кризисом доходов и статусов. Решение кризиса начала тысячелетия привело к введению новой структуры собственности на значительных территориях Европы, расширению области феодализма до европейской периферии и закладке фундамента для системы феодальных политических образований, во главе которых находились династии.

Экскурс – демографический рост и подъем городов

Хотя мы особо подчеркнули географическое расширение и социальное углубление феодализма в период Высокого Средневековья, в других описаниях упор делается на образовавшуюся в XII в. комбинацию демографического роста и подъема городов как на ключевой этап в формировании капитализма. Однако этот подъем структурно оставался связанным с феодальной экономикой. Между XI и XIV вв. феодальная Европа испытала значительный экономический подъем, основанный на росте населения, появлении новых орошаемых земель и интенсификации эксплуатации рабочей силы благодаря повсеместному распространению крепостничества. Рост доходов сеньоров выразился в росте их спроса, что подтолкнуло развитие городов XII–XIV вв. Спрос знати на военное снаряжение и предметы демонстративного потребления задал системы общеевропейской торговли, осуществляемой некапиталистическими бюргерами и купцами. Однако эти междугородние торговые сети оставались полностью зависимыми от спроса знати, будучи погруженными в трудоемкую аграрную экономику. Богатство не было капиталом, а купеческий обмен не был капитализмом [Wolf. 1982. Р. 83–88]. Междугородние торговые сети и города вступили в полосу упадка в XIV в. одновременно с понижением уровня доходов знати. Поэтому расширение торговли было напрямую связано с первой восходящей фазой эко-демографического цикла феодальной аграрной экономики. Когда в конце XIII в. этот цикл достиг своей вершины, приведя к перенаселенности, истощению почв, плохим урожаям, «черной смерти» и явному спаду сельскохозяйственного производства, сужение спроса знати сразу повлияло на объем городской торговли. Таков многовековой контекст общего кризиса XIV в. Феодальная экономика, основанная на политических отношениях эксплуатации, не могла дать самовоспроизводящегося цикла экономического роста, поскольку производители продолжали производить главным образом с целью выживания, а непроизводители продолжали воспроизводить себя традиционными средствами, то есть путем увеличением эксплуатации, и не пытались увеличить производительность при помощи инвестирования в средства производства. Инвестирование в средства насилия и принуждения, позволяющее осуществлять успешное (гео)политическое накопление, оставалось главной стратегий воспроизводства знати.

Утверждение Майкла Манна, согласно которому XII в. стал «зачатком перехода к капитализму», становится поэтому весьма спорным [Mann. 1986. Р. 373–415]. Применяя свою модель «ИЭВП», предполагающую независимость друг от друга четырех источников общественной власти (идеологического, экономического, военного и политического), к Высокому Средневековью, Манн доказывает, что этот «зачаток перехода к капитализму» стал результатом сочетания факторов, связываемых вместе в суммарном объяснении общеисторического подъема Запада. С одной стороны, «безголовая», то есть политически фрагментированная природа феодальной геополитики, обеспечила торговцам и иным экономическим акторам существенный уровень экономической и политической автономии. С другой стороны, возрождение торговли, которому сопутствовал технологический прогресс, интенсификация агрикультуры и миротворческий рационально-нормативный порядок христианства определили ту траекторию динамического развития Европы, которая в конечном счете привела к индустриальной революции[73]. Аналогичным образом и Фернан Бродель предполагал, что экономический подъем XIII в. стал первым пробным прогоном современной капиталистической миросистемы, объединившим разные регионы с разными условиями труда постоянными торговыми связями и тем самым запустившим современный цикл сменяющих друг друга капиталистических миросистем [Бродель. 1992. С. 87]. Однако расширение торговли не было прорывом – постепенным или революционным – в сторону капитализма. Скорее, оно было продолжением стародавней практики «купить подешевле – продать подороже». Поэтому подъем городов в период высокого Средневековья структурно оставался связанным с докапиталистическим контекстом.

Схемы экспансии: социально единое и географически неравномерное развитие

Начиная с середины XI в., посткаролингская знать начала победоносное шествие в сторону европейской периферии. Вассально-ленные отношения вводились и приспосабливались к господствующим экосоциальным условиям, впервые создавая гомогенную в культурном и географическом отношении Европу. На юго-западе испанская Реконкиста начала оттеснять арабских правителей к их последней континентальной цитадели, Гренадскому королевству, взамен насаждая феодальные структуры. На востоке саксонская аристократия начала свое впечатляющее расселение на восток, феодализируя и германизируя центрально-восточную Европу, а также южное и восточное балтийское побережье. На юге и юго-востоке норманны завоевали южную Италию и Сицилию, а в течение столетия появились государства крестоносцев в Леванте. На севере франко-норманны покорили англосаксонскую Англию, а в последующие столетия, в период завоевания Уэльса, Шотландии и Ирландии, оттеснили кельтов вглубь Британских островов или на побережья. Наконец, сама Франция претерпела драматичный процесс феодального формирования государств, в результате которого режим баналитета был преобразован в объединенную феодальную монархию.

Ганс Дельбрюк