Скорость преследования упала вдвое. Теперь потерянным приходилось переступать через тела сородичей. Но эти тела не хотели лежать смирно. Они дергались в агонии, вскидывая руки и ноги, вертелись на полу, воя и визжа, и всячески затрудняли движение вперед.

Саша оглянулся, чтобы убедиться, как далеко ушла группа. И едва не потерял дар речи от изумления, когда увидел, что рядом с ним, вооруженный ножом, стоит генерал.

– Вашу ммм…!.. Какого черта?!

– Ну, ну, что ты хотел сказать, майор? Пройтись по моей матушке? – выставив вперед свободную руку, а вторую поднеся к лицу и прицелившись для удара, поощрил Стольникова Зубов. Вороненое лезвие сияло кромкой отточенной до остроты лезвия стали. – Не стесняйся!..

Сделав несколько шагов вперед, генерал тремя ударами повалил ближайшего к нему потерянного и резко нарисовал в воздухе перед собой восьмерку. Из распоротого крест-накрест живота второго вывалились на пол внутренности.

– Удар бабочкой! Слышал о таком? Ты думаешь, дедушке пора на пенсию?

И все-таки забавно было смотреть на седого генерала, вооруженного ножом. Одиннадцать лет назад смешно бы не было. Сейчас Стольников рассмеялся.

– Что ты ржешь?! – Зубов сделал еще один выпад, и его нож по рукоятку погрузился в горло потерянного.

«Ничего, – подумал Саша, перехватывая липкий нож. – Просто страх прошел».

Оставаться здесь и резать дальше не имело смысла. Цель была по-прежнему одна – выйти на поверхность. Когда бы знать заранее, что в доме не только люди Вакуленко, а еще потерявшее разум и озверевшее население целого поселка, Стольников вступил бы в бой с «грузинами». И, сложись все удачно, стал бы спокойно дожидаться из НИИ контейнеры с зарином. Пара фугасов в вольер – и через несколько минут в живых там не останется ни одной бактерии. Правда, потом пришлось бы поработать на месте взводу химической защиты какого-нибудь полка, расположенного в Чечне. Дезактивация местности заняла бы много времени. Но ничего, генералу не привыкать вешать лапшу насчет грузинской территории. Поработали бы солдатушки и уехали, описывая потом в письмах девочкам, какое ответственное и опасное задание выполняли на территории Грузии.

Отходя, Стольников и генерал теперь лишь изредка взмахивали руками. Потерянные уже не проявляли того бессмысленного мужества. Не разум, но инстинкт останавливал их. Было их, по всей видимости, очень много. Иногда Стольникову казалось, что на них с Зубовым движется бесконечный конвейер смерти, змея, состоящая не то из людей, не то из зверей.

Идущие вторыми перешагивали через поверженных ножами первых и занимали их места. И конца этим сменам не было видно…

– Командир, мы на этаже минус один! – раздался издалека голос Баскакова.

Голос раздавался сверху. Значит, группа вошла на верхний этаж. «Минус первый»…

«А откуда ему известно, как он называется?» – вдруг подумал Саша.

– Эй, кого это ты там встретил, Баскаков?

– Так тут наш инженер! Трубой Татарину чуть голову не проломил!

Эшелон потерянных, скрипя зубами и вереща, надвигался без остановок. За тем редким исключением, когда майор или Зубов выбирали момент, чтобы напасть и снова отступить.

Но было уже ясно – за отсутствием разума инстинкт потерянных подсказывал им – скоро развязка. Добыча уходит, и необходимо предпринять решительные меры. Стольников прочел это в суетящихся глазах зверей перед собой. Толпа нервничала, и в любой момент можно было ждать натиска, который им с генералом не выдержать…

Стольников услышал за спиной решительные шаги. Обернуться он не решился. Ситуация накалилась до предела. Любое движение, опознаваемое как потеря концентрации, могло стать для потерянных сигналом к штурму.

– Баскаков, ты?

– Нет, это не Баскаков, – раздался знакомый голос. – Это Мамаев. И мне надоели эти… – он злобно выругался, – танцы!..

Раздался щелчок передернутого затвора.

Генерал и майор как по команде расступились.

Не доходя нескольких шагов до них, Мамаев поднял автомат и нажал на спуск…

Бесконечная очередь повалила всех, кто стоял в первых рядах. Когда последняя, тридцатая, гильза вылетела, ударившись в потолок, Стольников снова услышал щелчок. Мамаев перевернул «скрутку». Второй магазин встал на место.

И автомат снова забарабанил в замкнутом пространстве, глуша генерала, майора и всех, кто стоял перед ними.

Не менее десяти потерянных повалилось на пол после первой очереди. Вторая раздалась в тот момент, когда твари, идущие сзади, полезли через них, вереща и скаля гнилые зубы. Но, оказавшись на трупах, они сами превратились в трупы. Кто-то полез через них, но пули из автомата Мамаева достали и их.

– Уходим!.. – прокричал Стольников, морщась и не слыша собственного голоса. Мамаев оглушил его стрельбой, уши резало, как во время простуды.

Затор задержал потерянных. Генерал и двое разведчиков мчались к спасительному выходу на «минус первый» этаж. И когда Саша, вбежав по лестнице последним, захлопнул дверь и тиснул в щель задвижку, с обратной стороны раздался глухой стук. Металл содрогнулся и загудел. Потерянные догнали группу, но были от нее отрезаны.

– Надолго ли дураку стеклянный хер? – пробормотал Стольников, с сомнением осматривая качество двери. Она была прочна, задвижка толщиною в сантиметр. В любом другом случае он, насвистывая, уже никуда бы не торопился и спокойно последовал наверх воевать с людьми. Но он видел, на что способны руки и ноги потерянных. Своими глазами видел. А потому понимал, что дверь эта – всего лишь временная преграда. Не пройдет и десяти минут, как потерянные придумают что-то. Двери здесь не будет.

Теперь было хорошо слышно, что наверху шел бой. Грохотали одиночные выстрелы, трещали очередями американские винтовки. Люди Вакуленко бились насмерть со своими воспитанниками – потерянными. О присутствии здесь тварей мало кто из «грузин» догадывался. Их появление было для них таким же откровением, как и для разведчиков. Они даже не знают, что находятся не в Грузии, а Другой Чечне. А те несколько во главе с Вакуленко, разумеется, молчали. Да и не до разговоров там, наверху, было.

– Все готовы? – Стольников, вытирая льющийся с лица пот рукой, осмотрел бойцов. – Олег, ты как?

– Пойдет. Ермола какую-то дрянь мне в ногу вогнал, боль притихла, настроение повысилось.

– Не героин, Ермола? – усмехнувшись, поинтересовался Стольников.

– Я похож на человека, у которого может быть героин?

– Ты и на санинструктора не похож, – вмешался генерал, которому в подземелье было тяжелее всех. – Ты похож на убийцу.

– Вперед, – пробормотал Саша. – Раз вокруг меня убийцы, мне как-то спокойнее. Тогда – вперед… И помните: и те, и другие для нас – кровники. – Осмотрев бойцов, он вдруг обнаружил в их глазах сомнение. – Вам трудно стрелять и в тех и других? Уверен, что проблемы нет, но все равно объясню. Через несколько часов после того, как мы окажемся в руках Вакуленко, нам введут вакцину и мы превратимся в потерянных. Если вас и это не убедило, представьте, что толпа наверху дерется за тельце вашего ребенка, которого только что убила. Этого достаточно? Я иду первым. Баскаков – за мной…