соглашается передать меликов с условием, чтобм Ибрагим в свою очередъ возвратил бежавших из Борчалу в Шуши 200 татар”. Здесь необходимо прервать нашу цитату для следующего комментария: как известно одной из причин обострения отношений Ираклия с меликами, согласно преданиям, было благосклонно воспринятое Ираклием предложение Ибрагим-хана обменять находившихся у него беглых подданных грузинского царя на двух мятежных меликов. Вследствие именно этого, как уверяют предания, Абов и Меджлум вынуждены были покинуть Тифлис. Наряду с этой причиной, как мы упоминали, называется и другая, а именно, враждебное отношение грузинского дворянства к намерениям Ираклия зачислить Абова и Меджлума в ряд первостепенных дворян. Как вы помните, Лео называл эту причину “более весомой”, и мы с ним согласились, отмечая, что отъезд Абова и Меджлума из Тифлиса в Гандзак имел место в 1788-1790 годах. Мы отмечали также, что до 1790 года отношения между Ираклием и меликами были не враждебными, что в свою очередь является косвенным подтверждением отсутствия злого умысла у царя по отношению к Абову и Меджлуму (по крайней мере до 1790 года). Иными словами, налицо факт явного противоречия преданий со свидетельствами современников и логикой развития дальнейших событий. Это – с одной стороны. С другой стороны, как мы говорили уже по одному поводу, в основе любых преданий лежит действительно имевшее место событие. Сведение, приводимое Каграманяном, ценно именно с точки зрения того, что, во-первых, еще раз подтверждает правоту последнего нашего утверждения и, во-вторых, и это самое главное, снимает противоречия между народными сказаниями и засвидетельствованными историческими событиями. Предложение Ибрагима к Ираклию действительно имело место, однако не во время нахождения меликов в Тифлисе, как это утверждают сказания, а немного позже, в 1791 году, когда Абов и Меджлум, находясь в Гандзаке, превратились в трудноразрешимую проблему для Ибрагима, и коварный владелец Шуши для приобретения безопасности готов был пойти на какие угодно уступки Ираклию. Возможно, соблазн получить своих подданных обратно перевесил союзнические обязательства Ираклия перед своими единоверцами. Безусловно, здесь сыграли роль и ослабленные позиции Ибрагима. Ираклий, по-видимому, рассчитывал, что стесненный набегами Меджлума и Абова тушинский хан не представляет для него серьезной опасности, следовательно, можно обойтись и без услуг армянских меликов. Как бы там ни было, Абов и Меджлум стали предметом политического торга. Это обстоятельство не могло не вызвать гнева со стороны гордых, упрямых и простосердечных горских властителей.

“Мелики, – пишет Каграманян далее, – возмущаются от этих действий единоверного и союзнического царя. Они решают своими руками вершить свою судьбу. Собирают по 500 всадников из своих подданных, еще 500 собирают из разных мест и разбивают лагерь у реки Куры, недалеко от Гандзака.

Обо всем этом гандзакский хан сообщает шушинскому хану. Последний призывает дополнительную помощь своего зятя Омар-хана и вместе с 3000 конницей нападают на 1500 всадников меликов. Современник этих событий русский военный деятель П.Г. Бутков, который был знаком со множеством военных операций, с удивлением описывает, как армяне с наполовину меньшими силами громят Ибрагима и Омара ханов. Тесть и зять терпят позорное поражение и бегут. Войско Омара рассеивается в разные стороны, а Ибрагим кое-как добирается до шушииской крепости, потеряв 200 всадников. Мелики с честью возвращаются в родные владения. Ибрагим-хан, напуганный теперь еще опасностью ближайшего нашествия Ага-Магомед-хана, на время оставляет месть по отношению к меликам”.

Итак, это сведение, как было уже сказано, опровергая сложившееся в историографии мнение, свидетельствует о победоносном возвращении, хотя и на короткое время, властителей северных меликств страны Хамсы в свои вотчины и возобновлении национальной государственности карабахского армянства после злосчастного 1787 года. Помимо этого, приводимое Кимом Каграманяном сведеиие развенчивает миф о раздорах между двумя дружественными меликами-соратииками – Абовом и Меджлумом. По крайней мере очевидно, что никакой размолвки методу ними в ходе четырехлетнего изгнания не было. Не исключено, что описанная в преданиях ссора между Абовом и Меджлумом в Гандзаке, якобы положившая конец их дружбе и совместной борьбе против Ибрагим-хана, на самом деле имела место после возвращения их на родину. Не исключена вероятность и того, что никакой ссоры между двумя меликами не было вообще, а сказания об этом являют собой очередную наивную, невинную попытку объяснить подоплеку сложного исторического события.

Это, как мы выразились, сложное историческое событие заключалось в следующем: двое, казалось бы, неразлучных друзей, храбрых властителей, одержавших вместе не одну блестящую победу, Абов и Меджлум оказались вдруг в противоборствующих лагерях. Произошло это в 1795 году. Именно в этом году новоявленный властитель Ирана – Ага-Мамед-хан, сумевший подчинить себе и объединить развалившуюся Персию, задумав восстановить утраченный было авторитет Ирана в Закавказье, предпринял грандиозный поход, преследовавший цель усмирить и заставить вновь признать верховенство Персии фактически отколовшиеся от нее закавказские ханства и Грузию. На закавказских правителей весть о грядущем нашествии Ага-Мамед-хана, естественно, не могла не оказаать ужасающего воздействия. Однако были и такие, которые ждали и приветствовали этот поход, надеясь получить в его результате свои выгоды.

Первые свои военные действия Ага-Мамед-хан направил против Ибрагима, однако не добившись серьезных успехов, после сорокадневной осады Шуши вынужден был на время оставить планы по ее покорению и направиться на Тифлис. Такое развитие событий описывает Раффи. Лео же рисует несколько иную картину. Согласно ему, осада Шуши длилась, во-первых, 33 дня, а во-вторых, ей предшествовала неудачная попытка штурма крепости. Ибрагиму удалось тогда при поддержке пришедших ему на помощь грузинских войск отбить атаку передовых отрядов персов и обратить их в бегство.

Во время этих действий от былого единства двух верных соратников – Абова и Меджлума не осталось практически ничего, и в сущности они превратились во врагов, ибо, по утверждению Раффи, в осаде Шуши вместе с Ага-Мамед-ханом принимали участие также гандзакский хан Джавад и мелик Меджлум. Абов же в это время находился внутри крепости и в союзе со своим злейшим врагом – Ибрагимом оборонял ее от Ага-Мамед-хана.

Союз Абова, а также другого армянского мелика – Джумшуда Мелик-Шахназаряна с Ибрагимом, Раффи объясняет верностью первых к обязательствам перед русскими. Не стоит забывать, что к концу XVIII века утвердить свое владычество в Закавказье помимо Персии стремилась и Россия, а армянские мелики были в числе главных проводников русского дела за стеной Кавказа. Союз с Россией для основной части политического руководства карабахского армянства был единственной возможностью возродить угасающую в предсмертных муках национальную власть в крае. Поход Ага-Мамед-хана поставил меликов перед непростым выбором. Противостоять в одиночку персам они не могли, уповать на скорейшую военную помощь России также не приходилось. В создавшихся условиях оставалось одно из двух: либо подчиниться Ага-Мамед-хану – потенциальному противнику