Я ввожу маму в ее квартиру, укладываю в постель и даю ей настойку валерьянки. Она уже подуспокоилась и смотрит на меня с улыбкой, а мне все еще сквозь землю провалиться хочется.

— Маникюр, — произносит она, указывая на мои ноготки, — и волосы в приличном виде... Одежда новая… Глазки горят… Ты участвовала в передаче «Перезагрузка»?

— Скорее в реалити-шоу, — вздыхаю я, глядя на дно стакана и думая, не накапать ли себе валерьяночки. — Мам, прости, пожалуйста… Ты не представляешь, как мне стыдно.

— Да, неловко вышло, — без намека на укор говорит она и кладет свою ладонь на мою руку. — Оксан, что происходит? Мы виделись всего три дня назад, а мне кажется, прошла целая вечность.

— Мне тоже так кажется. Я даже не знаю, с чего начать.

— А ты по порядку. Знаю, ты со мной редко делишься наболевшим. Я сама виновата: все работала, чтобы мы по миру не пошли, тебе совсем время не уделяла, и ты научилась все держать в себе. Но может, пришла пора нам сблизиться?

— Мам, я с Васькой развелась, — отвечаю я, посмотрев ей в глаза. — Да, вот так! Развелась несколько часов назад. Надоело. Он не изменится, а я пропадаю рядом с ним.

— Девочка моя, так это же прекрасно! — светится радостью мама, сжимая мою руку. — Только как тебе удалось так быстро развестись?

— Ох, это долгая история…

— А мы никуда и не торопимся. Давай, чайку согреем? У меня тортик шоколадный есть. И ты мне все-все расскажешь.

Отказать маме я не могу. Все равно придется во всем признаваться. Поэтому за чашкой-другой чая я выкладываю ей все от начала и до конца. Как Ваську прикрыли, как его дружки пивнуху в нашей квартире устроили, как я Крису «помогала», как с Полинкой помирилась, как с Робертом познакомилась. Мама слушает, не перебивая, и ни разу не взглянув на меня неодобрительно. Хотя за многое меня следовало бы выпороть.

— Да-а-а, Оксан, даже не знаю, что сказать, — вздыхает мама после нашего долгого молчания. — То, что развелась, правильно. С Полиной помирилась — тоже прекрасно. Она хорошая девчонка. Нечего было вам из-за Доронина цапаться. За меня с Пашей тоже не переживай. Он сам сейчас наверняка дергается, думает, брошу его. Не брошу. Он человек хороший, добрый, справедливый…

— Ага, — мычу я.

— Он в людях часто ошибается из-за своей наивности, Оксан. Уверен, что женушка Кристиана белая и пушистая. А я ее фотографии видела. Уж что-что, а сучья сущность у нее прямо на лице написана. Просто так она, что ли, с ним не прилетела? — Мама глотает чаю. — Кристиан, конечно, и сам не подарок. Паша себя ругает, что не доглядел вовремя, и теперь сын гуляет, даже браком не привязанный к дому. Но ведь он уже многого добился. У отца ни копейки не берет…

— Мам, — перебиваю я ее, опять чувствуя, как меня ревность захлестывает, — давай не о них.

— Влюбилась, значит, — констатирует она.

— Что? Нет! — нервно усмехаюсь я, взяв свою чашку и отвернувшись с ней к раковине. — Просто он единственный мужчина, оказавший мне знаки внимания после Васьки.

— Да-а-а? — удивленно протягивает мама, и я приглушаю ее голос открытой водой. — То-то ты сразу так заволновалась. Не первый, не заговаривай мне тут зубки. Сама говоришь, что адвокат тебя на Мальдивы звал.

— А еще Анри планировал меня… Блин, мама! Они клюют на то, что из меня куклу в салоне сделали.

— Ой, ага-ага! А ваш участковый? Хоть и женатый, а все тебе названивает.

— Это из-за Васьки.

— Не надо мне тут. Сосед наш вон снизу о тебе постоянно спрашивает.

— Давай еще одноклассников моих перечисли, — ворчу я.

— Оксан, — мама встает из-за стола, закрывает воду и разворачивает меня к себе, — ты всегда мужчин привлекала. Просто сама не хотела это видеть. Неинтересны они тебе были.

— Хочешь сказать, что Крис интересен?

— Хм… судя по тому, что я видела…

— Мама!

— Ладно-ладно. Не буду лезть, девочка моя. Ты же знаешь, я тебе только счастья желаю. Но ты раз обожглась, второй раз обожглась. Не обожгись третий. Я приму и смирюсь с любым исходом событий, лишь бы ты больше не страдала.

— Мам, он перевел мне полмиллиона, — тихо произношу я, полагаясь на свою интуицию, подсказывающую мне, что Кристиан со мной не играет. — Я могла уже сегодня свалить из страны с тем же Робертом. Сама говоришь, Крис сам всего добился. Думаешь, разбрасываясь деньгами? Вы с Павлом Георгиевичем можете думать о нем все, что угодно. А я чувствую, что он в не меньшем дерьме, чем я. Но вы нас не поймете, не пройдя наш путь. Извини, мне надо побыть одной.

Не прощаясь, я наспех вытираю руки бумажным полотенцем и выхожу из кухни.

— Оксан… — останавливает меня мама, когда я уже обуваюсь в прихожей. — Вечер уже…

— Мам, мне есть, куда пойти.

Я беру клатч и ухожу. На улице полной грудью вдыхаю свежего воздуха, достаю мобильник и звоню Полинке. Та отвечает не сразу, зато весело.

— Полин, ты занята? — интересуюсь я, больше всего сейчас желая выговориться тому, кто поймет меня, не осудит и не полезет со своими советами.

— Мы с Максиком в кафе. Блин, Окси, ты не представляешь, сижу как дура в черных очках, — смеется она. — А ты что хотела? Номерок твой убран. Что-то не так?

— Нет-нет, все хорошо, — бодрее отвечаю я. Не хватало еще ее свидание сорвать. — Просто забыла спросить, участковый приезжал?

— Да, забрал паспорт твоего бывшего пару часов назад. Сказал, что ты молодец. У тебя все хорошо?

— Да, все отлично. Спасибо, Поль. Хорошего вечера. Увидимся.

Не успеваю я убрать телефон, как раздается звонок от того самого участкового. Меня заранее начинает трясти, но не отправлять же его теперь в черный список. Надо уже решить эту проблему раз и навсегда.

— Алло, — отвечаю я как можно тверже, а сама уже направляюсь к остановке.

— Оксан, привет. Извини, что побеспокоил.

— Ничего. Говори.

— Тут такое дело… В общем, сначала позволь поздравить тебя.

— Спасибо. Ближе к делу, Сереж.

— Сегодня вызов был на ваш адрес. Наши ребята там компанию скрутили. Одного недавно откинувшегося на пятнадцать суток к нам. Говорят, там у вас все повынесли. Ты заяву писать будешь?

— Нет, Сереж. Теперь это Васькины проблемы.

— Как хочешь, Оксан. Ты только имей в виду, он тут сидит, сука, ниже травы, тише воды. Походу, завтра отпустить приказ подпишут. Может, все-таки оформим его, а? У нас «висяков» хватает.

— Не надо. Не смогу я жить с этим. Он сам скоро к вам вернется. У него бешеные долги кредиторам. Поверь, не я, так они его закроют.

— Ты же понимаешь, что я не могу к тебе никого приставить без твоего заявления. Оксан, он тебя искать будет.