их предводитель Рукн ад-Дин сдался, поверив обещаниям о сотрудничестве и защите. Конечно, несмотря на предательство лидера, ассасины бились до самого конца. Аламут осадили, и постепенно крепость пала, в то время как гостеприимный Рукн ад-Дин предавался удовольствиям в своем замке. Аламут была благословенной крепостью и, по слухам, хранила множество тайн, но в те времена монголов не могли остановить никакие стены. Они уничтожили врагов, и после битвы на месте крепости не осталось даже травы. Когда Аламут пала, предводителя исмаилитов, предателя Рукн ад-Дина жестоко убили. Монголы позаботились о том, чтобы возмездие их не настигло.

Говорят, что этимологические корни слова «ассасин», означающего «убийца», восходят к слову «гашиш». Общеизвестно, что наемники относились к постоянным потребителям гашиша. Однако некоторые считают, что своим происхождением слово «гашиш» обязано последователям Хасана ибн Саббаха.

* * *

Неудивительно, что мне было некомфортно находиться рядом с Хён Кён. Я стал чувствовать неловкость сразу после нашего расставания, но сейчас ощутил ее еще сильнее. Она, видимо, думала иначе. Наблюдая, как, закончив работу, я собираюсь домой, она вдруг неожиданно предложила поужинать вместе. Возможно, она не придавала этому какого-то особого значения. Ведь у нее хранились волшебные пилюли, которые дарили ей счастье. Они служили для нее крепостью. Хоть мне и стало неприятно, отказать ей я не смог. Вам это может показаться смешным, но я не настолько ужасный человек, чтобы не выполнить просьбу того, кого собираюсь убить. Не знаю, возможно, такого рода «благие намерения» — еще большая ошибка. Хён Кён была, как всегда, жизнерадостна и весело рассказывала о том, что у нее произошло с тех пор, как мы расстались, — как выяснилось, ничего особенного. Казалось, что пару раз она колебалась, будто хотела сказать что-то важное, но потом продолжала болтать о повседневном. Истории о том, как у нее сломался пылесос, пока она болела, не интересовали меня даже когда мы встречались. А сейчас уж тем более. Особенно сейчас. Она могла не рассказывать так детально, я все равно сам все знал. Как бы радостно ни звучал ее голос, стоило мне вспомнить, что она живет в полуподвале, меня не покидало чувство угнетения. Я понемногу начинал злиться: и зачем она вообще предложила встретиться?

Но на самом деле так зол я был не из-за этого. Главная причина, по которой мне сейчас не хотелось находиться с ней рядом, заключалась в том, что накануне я закончил подготовку плана ее естественной смерти и отправил его в Компанию. Придраться ни к чему не вышло бы, на теле не должно было остаться практически никаких следов. Я был вполне удовлетворен. Наклеивая на конверт марку, я почти похоронил ее в своем сердце. Для меня она была все равно что мертва, и теперь мне казалось, что я ужинаю с покойницей.

Еда казалась резиновой, я сидел как на иголках. Не выдержав, я перестал ковырять недоеденное блюдо и отложил вилку.

— Какого черта ты предложила мне поужинать?

— М-м-м, а что такого? Разве мы уже и поесть вместе не можем?

Искусственная улыбка исчезла с лица Хён Кён.

— Ну, не то чтобы прямо не можем…

Не мог же я назвать ей причину. «Потому что я собираюсь тебя убить».

— Я хочу уволиться, — вдруг выпалила она, глядя мне в глаза.

У меня в голове и так была каша, но теперь стало еще хуже. Зачем она мне это говорит? В чем причина ее увольнения? Что же такое она узнала, что решила уйти? Почему Компания хочет от нее избавиться? Уж не пытается ли она сейчас меня шантажировать?

— Почему… Из-за чего…

— Достало все.

Ну и что это значит? Достало? Что именно достало-то? Инстинкты подсказывали, что пора убираться. Что-то было не так. Насколько много она узнала? Дурное предчувствие расползалось, словно огонь от упавшего в тростниковое поле уголька. Очевидно, что, если я ничего не сделаю, оно сгорит. Но проблема была в том, что я не знал, куда именно упал уголек. Стоп, а не догадалась ли она, что я планирую ее убийство?

— Ты не думал, что мы еще можем все вернуть?

Эти слова заставили меня нахмуриться, что не ускользнуло от ее внимания. Я мгновенно пожалел об этом, но было уже поздно. Мог бы догадаться, еще когда она предложила поужинать. Она хотела встретиться не потому, что что-то узнала, и не потому, что хотела что-то от меня получить, — ей просто нужен был я сам. Если честно, мне даже стало приятно, что кто-то вот так во мне нуждается. Но я все равно должен был ее убить. И даже если этого бы не потребовалось, я все равно бы ее не выбрал. Так что я решил быть честным. Вне зависимости от того, что она знает, скоро ей предстояло замолчать навсегда.

— У меня есть любимая девушка. Скоро я сделаю ей предложение.

На мгновение лицо Хён Кён приняло незнакомое мне выражение. Не грусть, не гнев, не смирение, а что-то очень тонкое и непонятное. Но счастливой она точно не выглядела.

— Даже если у тебя кто-то есть, мне все равно, — произнесла она с безразличием.

Когда она сказала это, я почувствовал некоторое облегчение. В конце концов, она, видимо, просто рассчитывала обновить за мой счет гардероб. То есть переспать со мной и получить больше брендовых вещей — проще простого. Но я не мог снова начать с ней встречаться. У меня появилась девушка, которую я по-настоящему полюбил, и разрушать эти отношения я не хотел.

— Если тебе что-то нужно — ты только скажи. Я все сделаю. Но ты же знаешь, как раньше уже не будет.

Она вымученно улыбнулась.

— Нет, я не из-за этого. Я…

Ничего не изменилось. Что бы она ни сказала, мне хотелось лишь прекратить этот долгий, похожий на игру в прятки разговор. Однако, если не провести четкую линию, она не сдастся. Ничего, если ей будет больно. Я прервал ее и четко произнес:

— Не равняй меня с руководителем филиала.

Она что, сейчас заплачет? Хён Кён сразу же покачала головой, словно стряхивая назойливое беспокойство, и ответила энергично и весело:

— Что ж, давай больше не будем об этом.

Но я понимал, что сейчас натворил. Она сидела с мертвым выражением лица. Я ничего не мог поделать. Это она всегда проявляла сообразительность, когда мы встречались. Теперь я провел между нами черту и больше не собирался ее переступать. Но почему она была такой странной, что, черт возьми, она знала? Мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что я неправильно ставил вопрос. На самом деле