по делу в мастерской, Павел смекнул, что я была бы полезна ему в качестве переводчика во всех этих делах. – Валентина открыто смотрела на Милу и говорила, кажется, в первую очередь ей, – Я ужасно хотела в Италию. Попутчик был кстати.

И всё бы, пожалуй, прошло без сучка и задоринки. Но мы не знали, что Мила с Зоей окажутся здесь, в Перудже на фестивале, неделей раньше. Вот мы и встретились! Сюрприза не получилось! Да, забыла добавить, для меня сняли отдельно стоящий флигель. В самом доме четыре спальни – хватит всем.

Павел подошел к Миле и стал говорить тихо и дружелюбно, от волнения постукивая палкой:

– Вышло, конечно, кособоко, но Мила, видит Бог, я старался сделать тебе приятное.

– Ты заигрался, Климов! Забрался кот на сало и кричит "мало".

– Мила, ты ошибаешься, и скоро поймешь это.

Некоторое время все молча смаковали вино. Мила подала знак дочери и они ушли в дамскую комнату. Марино пересел к Павлу и с помощью Валентины стал рассказывать о своей архитектурной мастерской. Оказалось, он тоже на досуге рисует. Любит графику. Держит в небольшом городке Спелло выставочный зал.

Когда Мила с Зоей вернулись, все рассматривали наброски Павла, сделанные в поездке. Марино вертел рисунок Мадресельвы, удивлялся точной передаче характера усадьбы. Он был там в гостях у Зои в прошлом году.

–Теперь это моя картинка, – Валентина положила её перед собой и любовалась.

Мила подошла, наклонилась посмотреть рисунок и задумчиво перевела оценивающий взгляд на Валентину. Незамеченным это не осталось.

– Такая красота делает щедрым даже влюбленного в другую, – Валентина Львовна встряхнула головой, её заколка раскрылась, и, словно в подтверждение сказанному, поток крупных завитков опустился ей на плечи.

– Пусть это заблуждение останется между нами, – тихо ответила Мила.

В следующий момент сделалось шумно. Появившаяся компания, видимо, намеревалась расположиться надолго. Как-то само собой получилось – все поднялись и вышли из бара. Улица кипела и раскачивалась. Сотни людей, вперемешку с играющими на ходу музыкантами, танцевали, подпевали, свистели, хлопали в ладоши. Всё было залито светом, усиленным сполохами стеклянных витрин. Ноги сами подстраивались под ритм. И пошло-поехало!

Музыканты джаз-бэнда, выводя мелодию на завершение, соединившись в круг, уселись на мостовую. Вокруг них, отбивая заключительный ритм хлопками, сомкнулась и толпа. Зоя вынырнула с незнакомой девушкой. Собирая всех за руки, кричала: идем к Ларисе – там в восемь начнут выступление норвеги.

В это время Павел, необычно припадая на ногу, приблизился к Миле:

– Ты не сходишь со мной в бар, я оставил там свою палку.

Её тоже захватила общая стихия веселья – она зажигательно отплясывала. Услышав просьбу, пританцовывая, подошла к Павлу очень близко. С поддразнивающей интонацией вывела частушечной скороговорочкой:

Не гонялась и не буду-

Уж такой характер мой.

На коленочки не встану,

Дорогой, перед тобой.

Аплодировали и свои, и случайные зрители. Все вместе вернулись в бар за палкой, выпили "на посошок" и отправились слушать норвегов. Как они пели – это отдельная история. Три часа длился концерт. Ни один из слушателей не покинул его. Впечатление осталось на всю жизнь.

Глава 7.

Всё ещё храня в себе джазовый мотивчик и его бушующую энергию, небольшая компания двинулась в сторону липовой рощи. Там обосновалась норвежская молодёжная группа, и её можно слушать из лоджии квартиры, где жила подруга Зои Лариса.

Пока шли, Лариса охотно рассказывала о себе. Приехала из Украины десять лет назад, от великой нужды. Пианистка, по образованию, из филармонии перешла в детский садик, а когда и там перестали платить, эмигрировала в Италию, язык изучала ещё в консерватории. Вначале ухаживала за тяжело больными людьми. Не так давно друзья нашли ей подходящую работу – обучать детей музыкальной грамоте.

Лариса сразу понравилась Валентине. Было удобно взять её под руку, такую же высокую и статную. Расспросы учительницы Ларису ничуть не смущали – c Леной вместе работали в детском садике на Украине, и по сей день не расстаются. Зоя вспомнила о своём знакомстве с Леной и Ларисой.

– Валентина Львовна, представляете, в свой первый отпуск я отправляюсь в Италию – с Мальты всего час лёту. В то время я корпела над итальянским. Махнула сюда, на Тразименское озеро: и отдых, и языковая практика. В первый же день услышала русскую речь… – И пропала твоя практика…, – Ну не то чтобы пропала, девушки уже свободно говорили. Так у меня появились сразу две подруги.

Оказалось, дом Ларисы стоит в начале широкой липовой аллеи, где устроили импровизированную сцену. Обозначенная разноцветными гирляндами, под сенью цветущих лип она уже дышала музыкой.

Музыканты исполняли известные джазовые мелодии, пока зрители рассаживались. Они принесли с собой раскладные кресла. Нарядные, воодушевлённые, как одна большая семья, обменивались сладостями, сообща успокаивали расшалившихся детей. Некоторые даже взяли младенцев в колясках.

Звук достигал лоджии наилучшим образом. Пока накрывали стол, музыкантов сменил мужской хор. Павел ходил по лоджии, заглядывая вниз и словно примериваясь. Немного смущаясь, проговорил:

– Вы не теряйте меня, пойду порисую. Руки чешутся.

Лариса заботливо вручила ему пластиковый контейнер с пиццей и напомнила номер квартиры.

Примерно три десятка очень крепких норвежцев заполнили сцену. Мелодия появилась как бы издалека. Нарастая, она ширилась и обретала мощь. Полился мотив, пронизанный спокойной радостью жизни. Хор то вздымал на вершины блаженства, то медленно уводил мелодию, словно пряча её. Подобно морской стихии плескалось, искрило и переливалось море мужественных молодых голосов.

В просветах тишины слышались пересвисты ласточек, быстро сновавших в вечернем воздухе, восклики детей. Едва проявляясь в движении, проносились летучие мыши. Изредка падали звёзды. Липы источали сплошной мёд. Мужские голоса заряжали потрясающей живой энергией. Из сердца в сердце. Пели норвеги прекрасно.

Первые сорок минут пролетели при полном внимании и настолько незаметно, что никто не притронулся к напиткам. Ладоней и криков "браво" не жалели. Джаз-бэнд, сменивший их, грянул “The Entertrainer” Скотта Джоплина.

Павел пристроился поодаль от сцены, под фонарём, так что и музыканты, и слушатели были хорошо видны. Рисовал он быстро и, было видно, азартно.

Пока слушали импровизацию, отдали должное Лариной пицце. В Италии пицца "Четыре сыра" называется «Кватро формаджио». Большинство итальянцев предпочитают её за островатый вкус. Гостям Ларисы не удалось поделиться вкусовыми впечатлениями – стихия хора подчиняла внимание. "Озеро в сонных грезах" Шумана прозвучало настолько красиво, что не выдержавшая наплыва чувств, не дожидаясь окончания концерта, немолодая итальянка вручила певцам розы и высказала восхищение.

После исполнения "Весенних колокольчиков" мальчик лет шести, слушающий весь концерт стоя перед сценой, вернулся к родителям и потребовал коробку с печеньем, которую