Вадим тут же пришел в себя, перепрыгнул обмякшее тело и, шумно ловя воздух и потирая покрасневшую шею, оказался рядом со мной.

– Чего это они?

– А я почем знаю?

– А ты что стояла? Помочь не могла?

Я внимательно посмотрела на него, отметив, что дыхание «полузадушенного» Вадима восстановилось как-то слишком быстро.

Мягко ступая, я вернулась к первому типу, который уже более-менее оправился от удара и пытался встать. Взяла его за волосы (царапая кожу, потому что ухватиться за нечто длиной в два сантиметра, вдобавок смазанное гелем, было сложно) и оттянула голову назад. Просто чтобы больше не было никаких сюрпризов.

– Мы не закончили разговор, – сказала я, глядя в его косящие от злобы и боли глаза. – Так, говоришь, Беловицкая вас послала?

Он – молодец, не стал сразу раскалываться, а продолжал борьбу – попытался достать меня ударом в печень. Ага, такая я дура, чтобы позволить ему это.

Лежа в пыли, он стонал, корчась от боли. Я придавила ему коленом грудь и вытащила его же собственный пистолет, наставив его на лоб. Вадиму же приказала связать второго.

– Ну, долго будем гимнастикой заниматься?

– Чего те надо?

– Мне? Это тебе что от меня нужно? Ты ведь сразу драться полез.

Он не ответил, однако в глазах его появился хищный блеск. Он посмотрел мне за голову, но обернуться я не успела. Как раз в этот момент к моему затылку неожиданно приставили что-то твердое и металлическое.

– А теперь ствол на землю, руки вверх и не рыпаться! – приказал мне негромкий голос.

Я прислушалась: где-то позади, в районе «Форда», слышались возня и громкие, демонстративные стоны Вадима. Что, интересно, хлюпик с ним сделал? В багажник засунул? Или Вадим, постанывая на весь лес, быстренько готовил веревки, чтобы связать меня, поскольку мне казалось, что он и эти недружелюбные типы связаны между собой.

– А если нет? – спросила я.

Второй коротко хохотнул. Голос у него какой-то знакомый.

– Тогда кирдык.

С чувством юмора парень.

– Ну ладно, – согласилась я на «кирдык», не меняя позы.

Пистолет второго больно ткнулся в мой затылок.

– Я тебе что сказал?

– А что ты сказал? – продолжала играть я в дурочку.

– Чтобы ты бросила пистолет! Ясно?

– Ясно.

– Ну?!

– Не могу, – серьезно ответила я, – мы с ним теперь одно целое. Видишь, – я сняла его с предохранителя, щелкнув им, – расстаться не в силах.

Кому-то может показаться, что рисковала почем зря, играла с огнем. Но здесь я опиралась на опыт и интуицию. Если человек действительно хотел меня убить, он бы уже это сделал. Значит, ему что-то от меня нужно. Значит, я могу тянуть время и придуриваться, сколько влезет. Конечно, последнее в большей степени зависит также и от придурковатости типа, который находится по ту сторону пистолета. Не поймет юмора и шмякнет еще меня по голове чем-нибудь вроде ботинка. Дополнив его для тяжести ногой. Не умру, конечно, но приятного мало.

Значит, издевки должны быть максимально скрытыми, чтобы тип, даже если он имбецил, не рассердился. А если и рассердился, то несильно.

Этот тип, судя по всему, имбецилом все же не был.

– Умная, да? – протянул он. – Смешно тебе.

И попытался врезать мне «стечкиным» по голове. Я предвидела этот удар, поэтому постаралсь уйти от него. Совсем ускользнуть не получилось, страшная боль пронзила мое правое плечо, когда на него обрушилась рукоятка «стечкина». Однако голова осталась цела.

Вслед за хрустом моего плеча за спиной раздался абсолютно идентичный звук. Я оглянулась. Это хрустнула голова типа, который не был имбецилом. И в этом не было ничего удивительного – соприкосновение швабры и головы обычно ведет к перелому того, что слабее. В данном случае спасовала голова.

Тип упал. Поскольку в результате удара по плечу рука временно потеряла способность двигаться, пистолет в моей ладони большей частью управлялся левой рукой. А она ходила ходуном из-за того, что я вертелась, глядя то на Вадима, держащего швабру, то на первого типа, который валялся в пыли в явной растерянности. С одной стороны, он бы и рад был помочь товарищу, но как? Дуло пистолета, который держала я, блуждало над его телом, заставляя типа жмуриться от страха. Он даже вспотел от волнения – вдруг пальнет дурная баба? Вадим прижимал узкий конец швабры к животу и выглядел в лучах тусклых фар «Форда» и на фоне темного леса словно легендарный святой Георгий, повергающий дракона. Если бы сам «Георгий» еще от страха не трясся и сидел бы на коне, сходство было бы полным. Но Вадим, боясь, что тип вот-вот очнется и, возможно, окажет сопротивление, вдавливал рукоять швабры все сильнее и сильнее. Я заволновалась за типа. Насаженный на швабру, словно шашлык на шампур, он мне много не расскажет. А что и скажет, все матом.

– Вадим, аккуратнее! – крикнула я. – Он мне еще в качестве подозреваемого пригодится. Я его допрашивать буду.

Вадим перевел на меня безумные глаза и неожиданно грохнулся в обморок, продолжая крепко сжимать швабру, словно копье.

Я тяжело вздохнула.

Ну что за мужики пошли?

* * *

Ночь застала меня в трудах и заботах. Два связанных типа оказались довольно трудно транспортируемыми, когда я тащила их к машине и усаживала напротив фар. В кромешной темноте, знаете ли, как-то неинтересно допрашивать. А занимать руки зажигалкой, чтобы видеть их бессовестные глаза, я не хотела.

Вадим, честно сказать, меня озадачил. Почему он ударил вдруг того типа? Я-то думала, что они связаны между собой, а что оказалось? Вадим помог мне.

Хотя, конечно, он мог сделать это, сымпровизировав по ходу действия. За ту минуту, что я стояла, не помогая ему, он почувствовал, что я о чем-то догадалась, и решил менять тактику, чтобы вновь вернуть мое доверие. Однако как же быть с собачкой? Кого держала Юля – пуделя-девочку, пуделя-мальчика или же болонку, как говорит ее тетя? А может, у нее вообще не было собаки? Господи, ну почему же телефон не работает? Все как назло!

Я слегка приглушила дальний свет фар «Форда» и присела на корточки возле одного из типов. Он уже начал приходить в себя и вспоминать чью-то мать.

– Черт… – разобрала я к тому же. – Черт возьми… Зараза…

Второй пока молчал. Я рассмотрела его более внимательно и чуть не охнула. Передо мной сидел Миша! Тот самый пентюх, только теперь уже приодетый, побритый, даже в глазах появился какой-то опасный незнакомый блеск. В таком виде он выглядел куда умнее.

Пока Миша и его коллега заново знакомились с окружающей их реальностью и осознавали себя в ней как двух связанных субъектов, которые не только не в силах пошевелиться, но еще и полностью беззащитны, – я обыскивала их.