Звонит Эрик. Говорит озабоченно, успокаивающе. Рут неприятно думать, что место археологических раскопок его волнует не меньше, чем судьба Скарлетт. Полицейские вовсю копают в самом центре круга хенджа. Для Эрика, как и для Дэвида, священное место осквернено навсегда. Однако он не может сказать этого и после нескольких банальностей кладет трубку.

Еще одно потрясение Рут испытывает, когда смотрит новости по телевизору и видит, как экран заполняет серый, залитый дождем Солончак. «Вот на этом пустынном берегу, — нараспев говорит ведущий, — полиция сегодня рано утром сделала трагическую находку…» О Рут никакого упоминания. Слава тебе, Господи.

Звонит телефон. На проводе мать Рут. Плохо ты постарался, Господи.

— Рут! По телевизору показывают это ужасное место, где ты живешь.

— Я знаю, мама.

— Они нашли эту бедную маленькую девочку. Наша группа изучения Библии каждый вечер молилась за нее.

— Знаю.

— Папа сказал, что видел на экране твой дом.

— Конечно, видел.

— Ужасно, правда? Папа говорит, чтобы ты непременно запирала окна и двери.

— Запру.

— Бедная маленькая девочка. Такая хорошенькая. Ты видела ее фотографию в «Новостях»?

Сказать матери, что это она нашла тело? Что это она подняла ручку, чудесно сохранившуюся в торфе, и смотрела на серебряный браслет, украшенный переплетенными сердцами? Что видела точно такой же на запястье Делилы Хендерсон, когда они разговаривали на кухне? Что наблюдала, как тельце вынимали из могилы и рука безвольно раскачивалась, словно махая в прощании? Что она знает убийцу и слышит во сне его голос, хотя ей неизвестно его имя? Сказать ей о Спарки, брошенной истекать кровью у нее на пороге в качестве угрозы, предостережения?

Нет, матери она ничего не скажет. Вместо этого обещает запереть двери и позвонить завтра. Она чувствует себя такой усталой, что даже не спорит, когда мать выражает надежду, что ребенок крещеный и сможет попасть в рай.

«Кому захочется в рай со всеми этими христианами?» — обычно отвечала Рут. Теперь она думает об Алане и Делиле. Верят они, что увидятся со Скарлетт снова, что воссоединятся в некоем лучшем мире? Она надеется, что верят. Очень надеется.

Дождь продолжает идти, расстроив планы журналистов, и те возвращаются по новой дороге, с досадой убрав мобильные телефоны. Рут, не евшая весь день, наливает себе стакан вина и включает радио. «Что смерть маленькой Скарлетт Хендерсон говорит о нашем обществе…» Выключает его. Она не хочет слушать, как люди, ни разу не видевшие Скарлетт, болтают об усвоенных уроках, падении нравов и о том, почему детям больше небезопасно гулять. Скарлетт не была в безопасности; девочку похитили из ее сада, когда она играла на горке с братьями-близнецами. Никто из них ничего не видел. Скарлетт только что находилась там, и вдруг ее не стало. Делила, возившаяся в доме с капризной Океаной, даже не знала, что дочь исчезла, пока два часа спустя не позвала ее к чаю. Экспертам придется определять, когда Скарлетт убили. Рут очень хочется, чтобы сразу, пока она еще была радостна от игры с братьями, пока ничего не поняла.

Снаружи уже темно. Рут доливает себе вина. Звонит телефон. Она устало поднимает трубку. Питер? Эрик? Мать?

— Доктор Рут Гэллоуэй?

Незнакомый голос, с легкой одышкой.

— Да.

— Я из «Кроникл». — Это местная газета. — Говорят, вы принимали участие в обнаружении тела Скарлетт Хендерсон?

— Мне нечего сказать.

Рут с силой вешает трубку, руки ее дрожат. Телефон тут же звонит снова, и она отключает аппарат.

Флинт врывается через откидную дверцу, заставив Рут подскочить. Она кормит его и пытается усадить себе на колени, но он явно обеспокоен, бродит по комнате, опустив голову и подрагивая усами.

Девять часов. Рут, поднявшаяся в четыре, устала, но слишком взвинчена, чтобы ложиться в постель. И почему-то не может ни читать, ни смотреть телевизор. Просто сидит в темноте, смотрит, как ходит по комнате Флинт, и прислушивается к шуму дождя за окном.

Десять часов. Сильный стук в дверь гонит Флинта вверх по лестнице. Рут почему-то вся дрожит. Она включает свет и медленно идет к двери. И хотя рассудительный археолог в ней говорит, что это, видимо, Питер, Эрик или Шона (кстати, до сих пор не звонившая), иррациональная часть сознания, преобладавшая весь вечер, уверяет, что за дверью таится нечто страшное. Нечто жуткое, восставшее из грязи и песка. Что попадает в эти пески, то остается там навсегда.

— Кто там? — спрашивает она, стараясь говорить твердо.

— Я. Нельсон.

Рут открывает дверь.

Нельсон, небритый, с покрасневшими глазами, в мокрой одежде, выглядит ужасно. Он молча идет в гостиную и садится на диван. Кажется, ему здесь самое место.

— Выпьете чего-нибудь? — спрашивает Рут. — Чаю? Кофе? Вина?

— Кофе, пожалуйста.

Когда Рут возвращается с кофе, Нельсон сидит, подавшись вперед и обхватив голову руками. Она замечает седину в его густых темных волосах. Неужели он постарел всего за несколько месяцев?

Рут ставит кофе на стол возле него и робко спрашивает:

— Ужасно было?

Нельсон стонет, потирая ладонями лицо.

— Ужасно, — говорит он наконец. — Делила прямо-таки… прямо-таки рухнула, словно ее покинула жизнь. Лежала, сжавшись в комок, плакала, звала Скарлетт. Чем мы могли ей помочь? Муж пытался обнять ее, но она отбивалась. Джуди, детектив-констебль, была молодчиной, но разве от этого легче? Господи. Мне уже приходилось приносить печальные вести, но ничего подобного не бывало. Если завтра я попаду в ад, там не может быть хуже.

Он умолкает на несколько секунд, хмуро смотрит в чашку с кофе. Рут молча кладет ладонь на его руку. К чему слова?

Наконец Нельсон продолжает:

— Я даже не представлял, как она верила, что Скарлетт жива. Думаю, мы все считали… два месяца… должно быть, она мертва. Как и с Люси, постепенно перестаешь надеяться. Но Делила, бедняжка, искренне верила, что однажды ее дочурка снова войдет в парадную дверь. Сперва она твердила: «Скарлетт не может умереть, не может умереть». Мне пришлось сказать: «Я видел ее», — а потом, Господи, пришлось попросить их опознать тело.

— Они оба поехали?

— Я хотел, чтобы Алан ехал один, но Делила настояла, что тоже поедет. Думаю, до того как увидела тело, она все еще надеялась, что это не Скарлетт. А увидев, рухнула.

— Известно, как давно… как давно ее убили?

— Нет. Нужно ждать заключения экспертов. — Нельсон вздыхает, трет глаза и говорит деловым тоном полицейского: — По виду не скажешь, что она пролежала долго, так ведь?

— Все дело в торфе, — поясняет Рут, — это природный консервант.

Они снова ненадолго умолкают, погрузившись в свои мысли. Рут думает о торфе, сохранившем столбы хенджа и теперь скрывавшем свой новый секрет. Если б они не нашли ее, пролежала бы там Скарлетт, как тела из железного века, сотни, тысячи лет? Нашли бы ее археологи, движимые научным любопытством, и ее подлинная история осталась бы навсегда неизвестной?