Да это же голос Волчарина! Я оглядываюсь и вижу возле дачной помойки престранную картину.

Парни в черном крепко держат за руки неистово матерящегося Филина, а Реза Виссарионовна что-то назидательно втолковывает ему своим ядрёным басом. И каждую фразу подкрепляет ударом половника по его лбу.

Сам Волчарин хмурится, но совершенно не пытается насильно оттеснить разбушевавшуюся скандалистку в сторону, и я сначала не понимаю, почему.

Пока не замечаю возле серого микроавтобуса «красную беретку». Она стоит там, скрестив руки на груди, и одобрительно взирает на свою бабушку. А Волчарин, в свою очередь, недовольно косится на девушку.

На меня накатывает приступ истерического веселья.

— Рева Виссарионовна! — кричу я на всю улицу с рук Царевичева. — Со мной всё нормально! Это свои!

Бабка застывает с поднятым половником и оглядывается на меня.

— Ага, — удовлетворённо комментирует она, не упуская ни одной детали, — хахаль твой, что ли? Ну ладно. Значит, точно не приятели этого бандюка.

— Я же вам говорил, — цедит сквозь зубы обычно такой опасно-вежливый, а сейчас: просто откровенно раздраженный Волчарин.

— Цыц! — высокомерно парирует Рева Виссарионовна. — Нет у меня веры всяким охламонам, которые гоняются по лесам за моей внучкой, понятно тебе? Ну-ка топай отседова, окаянный!

— Обязательно, — Волчарин саркастически усмехается. — Только бандюка вашего заберу.

— Да на здоровье!

Глава 24. Развод по-хорошему

Когда в дачный поселок за Филиным приезжает гранитный Артур Короленко в компании сурового Батянина и полиции, у похитителя на лбу уже красуется здоровенная шишка — последствие неоднократного контакта с половником Ревы Виссарионовны.

— Я на тебя заяву накатаю за причинение физического ущерба, маразматичка престарелая! — орет ей Филин в гордо выпрямленную спину, когда та покидает вместе с внучкой место происшествия.

«Красная беретка» с тревогой оборачивается, и Волчарин громким скучным голосом возражает:

— Не накатаешь. У тебя свидетелей нет. Лично я ничего не видел, а ты? — обращается он к Царевичеву.

— Я заметил только, как молодой здоровый мужик преследовал беззащитных женщин и при нападении сам врезался в половник, — понимающе усмехается тот.

Филин зыркает на него исподлобья особенно люто.

— Веселишься, Тёма? — угрожающе бросает он. — Ну-ну. Отсыпал бы мне денег расстались бы тихо-мирно, и я бы поделился с тобой одной очень ценной информацией. А теперь локти кусайте всей вашей компашкой! Великолепная семерка, ля! А как по мне, то вы все — жалкие шестерки, понял? Шестерки Бати, которые знать не знают, кто под них копает на самом деле! И какая крыса завелась под самым его носом! Думаешь, я смог бы без надёжной крыши так долго скрываться от бойцов Короля?

Царевичев хмурится — слова бывшего партнёра встревожили его, — и сообщает:

— Ты можешь пойти на сделку с Батей, Серёга. Если хочешь облегчить свою участь в тюрьме. Он вполне может присмотреть для тебя местечко с комфортными ненапряжными условиями. Без шуток.

— Пошел ты со своим комфортом! Меньше, чем на амнистию, я не согласен.

— Ты лучше с Батей торгуйся, а не со мной, — пожимает плечами Царевичев и кивает на въезд в дачный поселок. — Вон он едет уже.

Он оставляет меня в сером микроавтобусе одну всего на минуту, чтобы сказать Батянину пару слов, а возвращается уже вместе с Короленко. Тот серьезно втолковывает ему что-то вполголоса на ходу.

Они останавливаются неподалеку от машины, не замечая, что дверь закрыта неплотно, и до меня доносится:

— Замешана Ангелина. Мы жучки на неё удачно повесили. Много интересного по телефону успела наболтать, когда с Филиным связывалась. Кстати, это она из оцепления в «Горной Сказке» его вывезла на своей машине. Лебеда так неудачно дёрнул сотрудников новое платье для Кати привезти, вот она и воспользовалась легендой.

— Да, я уже в курсе, — брезгливо морщится Царевичев. — Волчарин сказал. Ты его на разведку отправил, а я его перехватил. Мы сюда вместе прибыли.

— Быстро на нужный дачный поселок вышли, — одобрительно хмыкает Короленко. — Повезло. Тут в окрестностях города их штук пять, не меньше. Я думал, вы прочесывать их будете часов двенадцать, не меньше.

— Не повезло, нам подсказали вовремя. Девчонку с чебуреками помнишь?

— Помню. Удивляюсь, как Волчара не загрыз ее за такой позор.

— Она тоже с характером. Сама на него вышла и записку от Кати передала. Мы не стали разбираться, сунули ее в машину и сюда рванули.

Помолчав, Короленко спрашивает:

— Как Катя? Досталось ей?

— Обошлось… кажется, — голос Царевичева становится ощутимо напряжённым. — Давай закроем эту тему, Артур. Я сам еще не говорил с ней толком.

— Понял, не вопрос. А с женой твоей что делать будем? Решать тебе.

— Ангелина мне больше не жена, — холодно отрезает Царевичев. — Одна лишь юридическая фикция которую наконец то можно легко аннулировать. Доказательства ее соучастия у тебя с собой?

Понимающе кивнув, Короленко извлекает из внутреннего кармана пиджака маленькую черную флешку и роняет ее в открытую ладонь Царевичева.

— Держи. Это копия для тебя. Удачного развода, друг.

Тёмно-синий внедорожник к дачному поселку подгоняют через полчаса после прибытия Батянина с Короленко, так что негостеприимную лесную зону мы покидаем уже на нём.

Я устраиваюсь на заднем сиденье, кутаясь в теплый мягкий плед, и Царевичев сразу притягивает меня к своему плечу. Вопреки обыкновению, он не стал садиться за руль сам, а поручил вести машину тому же охраннику, что и пригнал ее.

Почему-то меня неимоверно клонит в сон, и из-за этого очень трудно удержать глаза открытыми. Но я кое-как держусь. Слишком сильно мне хочется осознать, почувствовать… поверить, что мой любимый человек рядом. Что угроза больше никогда не увидеть его и не обнять миновала.

— Артём… — проговариваю я медленно, улыбаясь и наслаждаясь звучанием его имени. — Мой Артём.

Язык во рту ворочается еле-еле, как в бреду. Но этот бред такой приятный и опьяняющий. Чувствую себя заторможенной. А ещё мне как-то зябко, и я постоянно вздрагиваю. Царевичев нежно прижимается губами к моему виску, и я удивляюсь вслух: — Странно… почему мне так холодно?.. Плед вроде теплый.

— Катя, у тебя адреналиновый отходняк, — заботливо говорит он. — Из-за стресса.

— Как Настюша? — запоздало спохватываюсь я и делаю попытку выпрямиться, но Царевичев мягко пресекает ее.

— Ни о чем не волнуйся, маленькая. Настя в полной безопасности. А тебе нужно поспать. Сейчас мы приедем домой, и ты сможешь отдохнуть.

— Да, я плохо спала ночью, на чердаке было сыро и грязно, — вспоминаю я с содроганием и отвращением. — Может, простыла.

Дыхание Царевичева согревает меня теплом уже где то в районе макушке. Я жмурюсь от блаженства, как кошка, которую приласкал властной рукой любимый хозяин.