– Почему ты не сказала, что знала про нас? – опомнился и пошел в наступление Анатолий. – Если бы ты сказала, мы бы все обсудили, мы бы вышли на решение! Ты моя жена, ты должна была протянуть мне руку! Да, я оступился! Но ведь я имею право на взаимопонимание!

– Вышли на решение? Оступился? Взаимопонимание? Почему я должна решать за тебя? Ты врал мне в глаза! Видеть тебя не могу! Убирайся! Ты виноват, что ее убили!

– Что ты несешь? При чем тут я? – рявкнул Анатолий. – Может, ты? Если ты знала про нас… Ты же никогда ничего не прощаешь! Тебя на работе боятся до чертиков!

– Меня боятся? – Ольга Борисовна от возмущения задохнулась. – Да как ты смеешь?!

– Оля, прости! – опомнился Анатолий. – О чем мы… Оленька, пожалуйста, давай поговорим как взрослые люди. Мы должны держаться вместе… Мы вместе восемь лет, неужели мы перечеркнем все это? Ты хочешь бросить меня?

Ольга Борисовна задумалась, искоса поглядывая на мужа. Потом нехотя сказала:

– Нет.

– Вот видишь! – обрадовался Анатолий. – Мы пройдем через это испытание, мы выйдем из него сильнее. В жизни всякое бывает… Признаю, я сошел с ума. Но это не конец… Я люблю тебя, Оленька!

Он подошел к Ольге Борисовне и попытался обнять его. Она отпрянула…

Комиссар Мэгре в тяжелом длинном пальто, впитавшем всю влагу парижского беспросветно-дождливого осеннего дня, входит в кабачок «Пять мушкетеров», что на Рю де Плесси-Мусси-Кусси, и заказывает кружку анисовой водки. Достает из кармана громадный клетчатый носовой платок, разворачивает и оглушительно сморкается…

Как бы из романа о комиссаре Мэгре.

– Галюсь, сегодня мы идем в «Белую сову», – сказала я Галке.

– Что празднуем? – обрадовалась она. – С актерами?

– Нет, сами. По другому поводу.

– По какому, интересно?

– Я виделась с мужем Ларисы Куровицкой…

Галка ахнула.

– И что? Что он рассказал? Что с ней случилось?

– Галюсь, я около твоего дома. Детишки вернулись?

– Поднимайся, я тебя накормлю! Не вернулись. По-моему, они меня бросили.

И я поднялась. Лифт болтало как космический корабль при прохождении через туманность или черную дыру, и я была готова к тому, что он вместо того, чтобы подниматься, зависнет или рухнет вниз. Каждый раз я даю себе слово не пользоваться лифтом в Галкином доме – кроме вышеупомянутых страхов, он вызывает у меня клаустрофобию, а еще местные хулиганы сожгли кнопки, и я всегда промахиваюсь с этажом. На этот раз я приехала на шестой вместо пятого, и Галка, которая в курсе, закричала снизу, чтобы я спускалась. Она, поджидая меня, уже стояла в открытых дверях. Радостная, шумная, в распахнутом красном халате. Красный – ее любимый цвет.

– Они что, до сих пор там? – спросила я.

– У его матери! – с нажимом сказала Галка. – Ты права, пусть! Наиграются – вернут. Куда мы сегодня?

– В «Белую сову». Начинается игра в великих детективов. Лариса Куровицкая была убита в собственной квартире, следов взлома нет. То есть…

– Убита?! – Галка схватилась за сердце. – Как убита?

– Ее задушили шарфом.

– Какой ужас! – Галка испуганно вытаращила глаза. – Его еще не поймали?

– Нет, кажется. Ее муж ничего не знает. Этим делом занимаются… угадай, кто!

– Кто?

– Кузнецов Леонид Максимович! И капитан Астахов.

– Ой! – обрадовалась Галка. – А помнишь, как Леонид Максимович хвалил нашу интуицию?

Леонид Максимович хвалил мою интуицию, а не нашу, но я промолчала.

– А что говорит ее муж?

– Они расстались два года назад, он лет на десять или на пятнадцать старше. Художник-оформитель, работает на ремонте в «Магнолии», той, что на площади. Самый обыкновенный, ничем не выдающийся художник-оформитель. Знаешь, он говорил о ней, как будто она живая. По-моему, он еще любит ее. Знаешь, Галюсь, мне показалось, жизнь с ней была самым прекрасным временем его жизни. Он сказал, что все в прошлом, вся их бурная жизнь, тусовки, дискотеки, дым коромыслом, вечные гости… К сожалению или к счастью, потому что рано или поздно наступает время собирать камни. Он так сказал это, что прямо комок в горле! Мне его жалко – обыкновенный человек, скромный художник-оформитель и Лариска Куровицкая, женщина-вамп, жар-птица… Конечно, ничего общего у них не было. И такой трагичный финал…

– У нее кто-то был?

– У нее был друг, который снимал ей квартиру в центре. Три недели назад она подала на развод, я думаю, он сделал ей предложение, и она собралась замуж. Ее убили дома. Мне сказали, что следы взлома отсутствуют.

– Она впустила его сама! – догадалась Галка.

– Похоже на то. Она, видимо, знала своего убийцу.

– Может, ее друг? Подала на развод, и ее тут же убили. Может, он не хотел жениться?

– Может.

Галка покивала.

– А в «Сову» с какой радости?

– Понимаешь, я подумала, что мы могли бы восстановить ее последний день или хотя бы вечер. Ну, что делала, с кем встречалась. Андрейченко… Кстати, он тоже Вениамин! Он сказал, что она любила бывать в «Белой сове», и я думаю, ее там знают, и может, им еще ничего не известно об убийстве. У меня есть ее фотография. Возможно, она была там вечером четырнадцатого июля.

– Я уверена, что с ними уже говорили, – заметила Галка. – Кузнецов – умнейший мужик.

– Может. Но я почему-то думаю, что нам доверятся больше.

– Ты скажешь, что ты опер?

– Нет, Галюсь, мы пойдем как рядовые посетители.

– Катюха, о чем ты говоришь? Туда просто так не попасть! Запись за полгода.

– Я все продумала, – успокоила я Галку. – Мы позвоним Леше Добродееву…

Алексей Добродеев был другом бизнесмена Ситникова. Журналист, культовая фигура, всеобщий любимец и знакомец, со связями, автор бесчисленных «желтоватых статей» обо всем на свете – о летающих тарелках, полтергейсте, раскопках трехъярусных пещер под городом, аномалиях, таинственных находках, страшилках тайного масонского ордена и детях индиго. Попасть в «Белую сову» без записи за полгода для него пара пустяков.

– А что мы наденем? – спросила Галка. – Нужно вечернее платье!

Действительно, нужно. Я как-то не подумала. Может, черное? Которое я надевала на позапрошлый Новый год, то самое «нахальное», как сказала Галка – с высоким разрезом на бедре? Беспроигрышный вариант… Тем более другого все равно нет. Я вздохнула, вспомнив о Ситникове… Ему мое платье очень понравилось, и мы танцевали до утра…

– Я надену черное. С разрезом.

– А я красное! – заявила Галка. – Павлуша подарил на день рождения!