– Ординаторская терапии, – прозвучало наконец в трубке.

– Будьте добры, Ингу Яковлевну.

Когда через несколько минут он услышал знакомый голос, обрадовался, как заключенный, получивший письмо с воли.

– Инга, привет, это Петр. Я вляпался в очень неприятную историю, пока ни о чем не спрашивай, просто сделай, что я прошу…

– Привет, Петь, что за история? Как прошла у вас встреча выпускников?

– Вокруг этой встречи все и вертится. Короче, жуткий криминал, все серьезно, поэтому выполни обязательно. Программа «Промед» тебе, думаю, знакома, доступ в нее ты имеешь.

– Обижаешь, я бываю в ней чаще, чем в «Одноклассниках».

– Замечательно. Теперь главное, что надо узнать. Врач-невропатолог Елизавета Павловна Хмельницкая, работает в двенадцатой медсанчасти. – Петр поймал себя на том, что едва не ляпнул «работала», хотя это было бы чистой правдой. Но – вовремя спохватился.

– Так, записала, – откликнулась трубка. – Дальше… Что узнать-то?

– В ее практике должен встретиться десятый грудной позвонок. Как – не знаю, но связь должна быть однозначно. Запомни: десятый грудной. Чей конкретно – не знаю. Что-то с ним точно связано.

– Ничего себе… – ответила Инга. – Как я тебе эту связь отыщу? Ты соображаешь, о чем просишь? – поинтересовалась трубка.

– Очень даже соображаю, поэтому и умоляю тебя: спаси нас, пожалуйста. Инга, от этого, возможно, зависит моя жизнь. И жизнь еще нескольких человек. Не удивляйся и не переспрашивай. Запомни: врач Хмельницкая Елизавета Павловна и десятый грудной позвонок. Что-то у нее с ним связано…

– Ничего себе, заморочки.

– Только ты меня можешь спасти, Инга, постарайся найти связь. И побыстрей… У нас конфисковали сотовые, я сам тебе позвоню…

Петр неожиданно различил едва слышимый скрип двери и обернулся. Оказывается, Алена все это время пряталась за дверцей шкафа.

– Молодец, Петро, так и надо, – выдала она по-деловому, пройдясь туда-сюда по здравпункту. – Всем втемяшил, что ничегошеньки не соображаешь, выждал момент и звякнул любовнице, чтоб она в программе покопалась… А ты не прост, Петя! Ох, не прост!

– Ален, ты такая же подозреваемая, как все, – решил не уступать в натиске Петр, быстро нажав кнопку отбоя на сотовом. – Большое чувство, о котором ты заливала пару часов назад, вполне могло быть сговором, чтобы избавиться от Лизаветы. Мотив пока мне не известен, но это только пока… А заманить меня в машинное отделение и шарахнуть по башке лопатой ты запросто могла… Или кто-то из мужиков по твоей просьбе.

– Что? Я убила Лизку?! – Староста округлила глаза и ненадолго утратила дар речи. – Ты слышишь, что… говоришь? Про Левчика я вообще молчу.

– Мы не в театре, руки заламывать не нужно. Убить мог любой, каждый имел шанс. И только узнав истинный мотив, я докопаюсь до настоящего убийцы.

– А чем ты лучше меня? – Староста уперла кулачки в бока и исподлобья взглянула на него. – Почему бы тебе не прикончить ее? Переспал, она осталась недовольна, не удовлетворил, так сказать… Унизила тебя как мужчину… Мотив готов. Я знаю, мужики готовы убить за такое. Особенно если Лизка собралась трепать об этом налево и направо. Молчать не собиралась. Разве не так?

– Согласен, готовы, – кивнул с усмешкой Петр. – Только объясни, позвонок мне у нее зачем выкорчевывать? Какой смысл?

– Ну, это я привела первое, что пришло в голову, – стушевалась староста. – А на самом деле все могло быть и по-другому. Вариантов – вагон!

– Кстати, ты так и не сказала, что делала у нас в каюте, когда я спал, помнишь. Это ключевой вопрос современности!

– Да, – продолжила она, чаще, чем нужно, кивая головой, – и когда ты меня чуть не изнасиловал. Ополоумел совсем.

– Вот-вот. Ты не ответила. Откуда ты там оказалась?

– Я совсем не к тебе пришла. А к жене твоей… бывшей.

– А к ней зачем?

Алена взглянула на него так, словно он позволил себе бестактность и не извинился.

– Слушай, Фролов, я предлагаю тебе сделку. Ты напрочь забываешь, что видел меня у себя в каюте. А я буду держать язык за зубами относительно того, что слышала только что. И про то, что ты давно прозрел после удара по затылку, я тоже буду молчать. Можешь продолжать притворяться дебилом. Лады?

– Это сделка с дьяволом, – глубокомысленно изрек раненый.

– Не известно, кто из нас двоих дьявол. Я со своей стороны обещаю молчать как рыба. Клянусь тебе, что ни Левчика, ни Лизку я не убивала, хотя ты мне не поверишь. Просто у меня другие секреты. Которые, кстати, тебя не касаются.

– Ты у меня будто выторговываешь возможность не объяснять, зачем приходила в нашу каюту. Тем самым интригуешь меня все больше и больше.

– Мне по барабану твоя заинтригованность. Главное – молчи как рыба, и все будет тип-топ!

С забинтованной головой Петр брел по палубе. Светило солнце, приятный ветерок шевелил волосы на макушке. Итак, он ничего не помнит, ему лопатой отшибли память… Проколоться нельзя. Какие плюсы дает ему это беспамятство? Лишь то, что Невидимке спокойней… Но один человек на теплоходе уже в курсе, что это не так. И дай бог, чтобы этот человек не оказался убийцей.

Что его насторожило в разговоре со старостой? Она подслушала, что он внушал Инге, и ничуть не удивилась. Откуда она могла знать про позвонок? Неужто матросы растрепали?

Конечно, вояж в машинное отделение был глупостью, он попался, как куропатка в силки. Ему простительно, он не профессионал, скорее – любитель, поплатившийся за свою любительщину. Но ведь и Невидимка, скорее всего, отнюдь не титулованный киллер экстра-класса, он тоже ошибается. И кто кого в этой схватке обскачет? За кем будет победа?

Все же что помешало убийце прикончить Петра в машинном отделении?

Кто помешал? Может, он вложил в удар всю силу, подумал, что «вырубил» надежно. И занялся своими делами, которых у него невпроворот: например, надо стереть отпечатки пальцев с лопаты, замести следы своего пребывания в машинном отделении.

Итак, подозреваемые… Петр решил начать с того, кто только что маячил перед глазами.

Алена Чубак, староста.

Вспыльчивая, обидчивая, сначала возглавляла группу, а последние два курса – весь поток. За время учебы ни на кого из парней не обращала внимания, в том числе и на Матараса с Рябухиным, влюбленных в то время в нее по уши.

Накануне Петр наблюдал за психотерапевтом и старостой в танце. Они были одним целым. Могло ли ночью произойти что-то такое, из-за чего староста вдруг возненавидела Матараса и убила его? А заодно – и Лизавету, вырезав у нее позвонок? Единственное, что могло бы привести к столь плачевному результату, – ревность.

Предположим невероятное. У Левчика случилось кратковременное психическое расстройство на фоне принятого алкоголя, он переключил в считаные секунды свое внимание на Хмельницкую. И во время адюльтера староста их застукала. Пьяное помешательство, почему бы и нет?