Теперь настал момент выступить Лёве. Получив очередную отчаянную телеграмму от сестры, он позвонил в Контору и попросил срочно назначить ему встречу с координатором. Его пригласили к Марату Семеновичу на следующий же день, что не удивило Льва Книппера. Он понимал, что в Конторе решили добиться согласия Оленьки на сотрудничество любой ценой. Поскольку Лёва не видел в совместных действиях с Конторой ничего дурного, он готов был выступить посредником в сложившейся ситуации, что и сказал Марату Семеновичу, а также предложил тому срочно отправить его в Германию, следуя принципу «куй железо, пока горячо».

— Давай подумаем, зачем и куда мы тебя отправим, — согласился Марат Семенович. — Не забывай, что организация белых офицеров еще не отказалась от идеи найти тебя и наказать.

Честно говоря, эта идея совсем не нравилась Лёве, и потому он заранее подготовил предложение, в какой-то мере обеспечивающее ему безопасность. Через две недели в Потсдаме состоится творческий конкурс композиторов, переложивших народную музыку в симфоническую. А он, Лев Книппер, занимается этим и заслужил признание коллег не только в СССР.

— Я уже послал заявку в оргкомитет, но хорошо, если бы вы, я имею в виду не вас лично, а Контору, нажали на кнопки, чтобы меня включили в список конкурсантов, и тогда я отправлюсь в Германию и встречусь с Оленькой.

Лёва не мог не восхищаться Конторой — она, как всегда, оказалась на высоте, и вскоре он прибыл в Потсдам как официальный участник конкурса. Его поселили в уютной маленькой гостинице. Номер был просторным и светлым, стоявшая на столе ваза с яблоками прижимала короткую записку «Завтра с 10-ти до 11-ти».

На следующий день Лёва встал ни свет ни заря и в ожидании телефонного звонка не отходил от регистратуры. Он уже начал нервничать, как вдруг отворилась входная дверь и в холл впорхнула Оленька собственной персоной, выглядевшая так, что сердце Лёвы дрогнуло. Когда-то она была красивой девочкой, потом красивой девушкой, а теперь стала прекрасной женщиной. В ней все было совершенно: глаза, волосы, кожа, овал лица, руки, талия, походка. От Лёвы не укрылось, что сестричка имеет возможность тратить время и деньги на уход за своей красотой, — она была отлично причесана, по новейшей моде подстрижена под мальчика, одета в элегантное короткое платье, открывавшее восхитительные ножки в изящных туфельках, в руке — дорогая сумка.

Не боясь смять наряд, она бросилась брату на шею:

— Лёва? Ты? Как я счастлива тебя видеть!

— А ты не ожидала увидеть меня?

— Нет, Полина только сказала мне, что для положительного решения моей проблемы я должна быть сегодня в этом отеле между 10-ю и 11-ю утра. Ты правда можешь решить мою проблему?

— Могу, если ты будешь делать то, что я тебе скажу.

— А что ты мне скажешь?

Лёва заметил, что несколько человек, читавших газеты или ожидавших почту, оторвались от своих занятий и уставились на Оленьку.

— Пойдем отсюда, найдем укромное место, где не будут глазеть на тебя.

Оленька засмеялась:

— Такого места нет. Куда бы я ни пришла, все на меня глазеют.

— Тогда поднимемся ко мне, — предложил Лёва, — я закажу кофе и бутерброды в номер. Там на тебя глазеть буду только я.

Они поспешили в Лёвин номер и закрыли за собой дверь. Вопросы душили Оленьку, и она не знала, с чего начать. Опустившись в кресло и глотая слезы, спросила:

— Почему такая секретность?

Лёва заколебался — он не знал, до какой степени может посвящать сестру в свои дела, и боялся ее спугнуть страшной правдой о смерти Аллы. Поэтому начал осторожно:

— Ты ведь знаешь, что в Берлине за мной охотятся опасные люди. Они ведь и тебя пытались запугать?

— Ах эти? Трусы! Одного выстрела было достаточно, чтобы их как ветром сдуло!

— Но не без помощи Полины. Она тебя тут же переселила из пансиона.

— Ты хочешь сказать, что она из-за них так быстро нашла мне новую квартиру?

— Конечно, из-за них! Я ведь сказал, что они опасные люди!

— А чем ты этих опасных людей так рассердил?

«Осторожно, — сказал себе Лёва, — главное, не сболтнуть лишнее!» И вслух произнес:

— Они каким-то образом пронюхали, что я приехал в Берлин из Москвы.

— И все? Этого достаточно, чтобы человека преследовать?

— Для них — достаточно. Они готовят переворот в СССР и живут в страхе.

— Так ты боишься их, а они тебя?

— Те, что боятся, — самые опасные. Они могут наломать таких дров, мало не покажется!

— Ладно, бог с ними, ты лучше расскажи мне, как там наши.

— Неважно. Мама после папиной смерти еле-еле тянет. Денег на прислугу нет, да ей еще и лечиться надо. Не знаю, как и быть, я должен учиться, чтобы обеспечить себе будущее…

— Они мне навсегда отказали, да?

— Почему навсегда?

— Они написали, что для невозвращенцев один приговор — расстрел!

— Мало что они написали! Ты меня послушай, Олька!

— Что ты можешь сказать?

— Я могу сказать, что наша Контора очень хочет с тобой сотрудничать.

— В каком качестве? Им нужны кинозвезды для пропагандистских фильмов?

— Гораздо проще — им нужны кинозвезды на роль секретных агентов.

— Я еще не играла роль секретного агента в кино, но могу попробовать для вас.

— Для нас ты должна сыграть не в кино, а в жизни.

— А что я могу сделать в жизни в роли секретного агента?

— У нас в Конторе почему-то верят, что в своей карьере ты взлетишь до самых высот и сможешь добывать для них тайны верхушки германских властей.

— А если я не взлечу до таких высот?

— Взлетишь, еще как взлетишь! — И Лёва подсунул ей пачку газет и журналов, подобранных для него Полиной Карловной. — Погляди, чего я, ожидая тебя, нарыл: три интервью и все с портретами, и рекламная статья тоже с портретом, как тут не взлететь?

— Из опыта знаю, что жизнь может подсунуть жестокие шутки.

— Если жизнь подсунет, наша Контора тебе поможет!

— Так пусть она поможет мне забрать маму с Адочкой из СССР!

— Честно говоря, она готова тебе помочь прямо сейчас, если ты согласишься, это ведь такая мелочь!

— А что я должна делать?

— Для начала раз в три месяца писать доклад о новейших сплетнях и слухах из высших сфер.

— И все? Интересно, для чего им это нужно?

— Они считают, что очень скоро именно Германия будет играть главную роль в европейской политике и здесь произойдут большие перемены.

— В какую сторону?

— Вот это тебе и предстоит выяснить!