следует целоваться: вы старый, ниже меня по положению, я слишком молода и легкомысленна, а вы такой серьезный… и так далее и тому подобное. Но, если честно, я не вижу причин, почему мне нельзя вас поцеловать. — Она замолчала, подумала и добавила: — Ну, разве что, если вы убийца, скрывающийся от правосудия, или же многоженец.

— Вы же знаете, что это не так. — Тревельон уже терял терпение: может, и хорошо, что она такая прямолинейная, но подобное поведение ввергало его в ступор.

— Значит, и у вас нет причин не целовать меня.

Она сложила руки на коленях и улыбнулась, а Тревельон резко осадил коня.

— Приехали.

— Уф! Но… это же не Уэйкфилд-хаус!

— Да, вы правы. Вам нельзя в Уэйкфилд-хаус до тех пор, пока его светлость не отыщет похитителей.

Она снова обратилась к нему лицом, так что губы касались его волос.

— А Максимус об этом знает?

— Узнает, когда Алф передаст ему то, что я просил. — Его голос в своей стальной твердости показался ей чужим.

— А заранее вы это с ним не обсудили? — уточнила Феба, поскольку знала: ее брат вряд ли потерпит, чтобы вместо него принимал решения кто-то другой.

— Нет, не было времени.

Ее внезапно пронзила дрожь. Тревельон по-своему не уступал в упрямстве ее брату, а может, даже превосходил его. Неужели она за свою жизнь не натерпелась от мужского деспотизма? Неужели всерьез намерена сблизиться с Тревельоном? Что, если он еще больший тиран, чем ее брат?

И что, если еще хуже?

Однако Тревельон еще не закончил.

— Это ваша горничная Пауэрс за деньги сообщила им, что вы любите ходить на конюшню по утрам.

Это заставило Фебу изменить ход мыслей.

— Что? Быть этого не может!

— Боюсь, что это так, миледи, — возразил он сурово.

Среди треволнений сегодняшнего дня именно это сообщение больше всего ее расстроило. Пауэрс прослужила у нее недолго, но ведь она казалась такой милой! Только вчера Феба обсуждала с ней животрепещущий вопрос уместной высоты каблука.

— Мне очень жаль, — прервал ее мысли Тревельон, спешиваясь. — Но если смогли купить Пауэрс, найдутся в доме и другие. Я думаю, что в доме брата вам по-прежнему грозит опасность — пока мы не поймаем похитителя. И поскольку мы не знаем, кому можно доверять, а кому нет, я и решил, что единственный, кому я могу верить безоговорочно, это я сам.

— В каком смысле? — прошептала Феба.

Он обхватил ладонями ее талию: крепко, уверенно, — и тихим голосом ответил:

— Я увезу вас прочь из Лондона, и никто, даже ваш брат, не будет знать куда.

Пока ладони сжимали теплую узкую талию леди Фебы, их обладатель ждал, что девушка поступит разумно: то есть возмутится в ответ на его странное заявление, но напротив, она просияла так, словно ей предложили исключительно забавное приключение.

— Правда? И куда же в таком случае вы меня повезете?

— Скажу, как только мы отправимся в путь. Идемте, сначала нам надо зайти сюда.

Он привез леди Фебу в маленькую гостиницу на окраине Лондона, которую по счастливой случайности держал бывший солдат, некогда служивший под его началом. Предполагалось, что их встретит Рид, но следов его присутствия Тревельон не заметил. Он, впрочем, не встревожился, учитывая, какими поручениями сам же его и нагрузил.

Капитан бережно снял леди Фебу с коня, и когда ее ноги коснулись земли, отпустил, собрав волю в кулак.

— Где мы? — спросила она, и губы цвета спелой ягоды улыбнулись.

— Это почтовая гостиница «Дудочник» на окраине Лондона.

Тревельон отдал поводья мальчишке-прислужнику и повел свою подопечную к парадному.

После залитого солнцем двора помещение казалось мрачным: балки потолка нависали едва ли не над головой. В общем зале, возле камина, в котором полыхал огонь, стояло несколько круглых столов, за которыми обедали с десяток путешественников. Тревельон, не теряя времени даром, потребовал отдельную комнату в задней части дома. Чем скорее леди Феба скроется с глаз публики, тем меньше вероятность, что ее узнают.

— Садитесь, — сказал капитан, когда девушка, которая проводила их наверх, отправилась на поиски хозяина гостиницы. Комната была маленькая, мебель — самая простая: стол, шесть стульев и кровать. — Я распорядился, чтобы вам принесли поесть.

— И пиво? — с надеждой вскинулась леди Феба. — Я никогда не пила пиво.

— Нет. — Он усмехнулся. Женщины низкого происхождения пили пиво, но леди — никогда. — Яичница с ветчиной и чай.

— Ну, хорошо, — сказала она, нежными пальцами ощупывая деревянную столешницу. — Надеюсь, у меня еще будет возможность попробовать пиво, во время нашего путешествия. Ведь мы отправляемся в путешествие?

— Так и есть.

Она вдруг задумалась.

— Но вы все-таки отправили весточку Максимусу, чтобы знал, что я в безопасности?

— К нему отправился Алф: если герцог вдруг воспылает гневом, тот успеет сбежать, — сухо ответил Тревельон. — Парень знает также, куда мы направляемся, но ваш брат сможет послать вам весточку потом, когда минует опасность.

— Но что, если Максимус силой заставит его сказать, где мы? — с сомнением спросила Феба.

— Вряд ли. Если Алф не желает, чтобы его отыскали, его и не найдут. Я велел ему затаиться, пока похититель не будет обезврежен, а заодно кое-что разузнать — для меня.

Тревельон прибавил девчонке работы, когда отдавал указания насчет весточки к Уэйкфилду. Теперь ей предстояло узнать все, что можно, и о похищении, и о связи герцога Монтгомери с Малколмом Маклишем. На первый взгляд второе никак не было связано с первым, но ведь архитектор сделал леди Фебе предложение! Уже этого было достаточно, чтобы выяснить всю его подноготную.

Феба сделала большие глаза.

— Кажется, вы все предусмотрели?

Но прежде, чем Тревельон успел ответить, дверь комнаты распахнулась. Он инстинктивно схватился за кобуру пистолета, однако вошедший не представлял никакой угрозы.

— Капитан, сэр! — Хозяин гостиницы заключил Тревельона в медвежьи объятия, но потом, словно опомнившись, отскочил и, вытянувшись во весь рост, отдал честь. — Бен Вустер к вашим услугам, сэр!

Бывший сержант Четвертого драгунского полка, дюжий мужчина — грудь колесом — с огненно-рыжей шевелюрой, массивным носом, однажды сломанным, и деревянной ногой — в память об орудийном выстреле, который разнес ему большую берцовую кость, — был верным служакой. Ранение положило конец его военной карьере. К счастью, у Вустера имелся старший брат, владевший гостиницей. Выйдя в отставку, Вустер стал работать у него, а потом, когда брат решил поселиться в деревне, и вовсе выкупил гостиницу.

— Рад тебя видеть, Вустер! И сразу буду просить об одолжении, коль скоро ты желаешь мне помочь.

— Все, что угодно! — пообещал хозяин гостиницы. — Ведь в ту ночь, когда меня подстрелили, я потерял только ногу, а