– Господин Утред! – поприветствовал он меня. Голос его звучал приглушенно из-за широких нащечников серебряного шлема, почти закрывавших рот.

Я молчал.

– Ты выдашь… – начал отец Сеолнот.

– Тихо! – с неожиданной властностью рявкнул Эрдвульф.

Поп изумленно вытаращился на него, но заткнулся.

Эрдвульф раздвинул нащечники.

– Мы пришли, чтобы доставить мальчика Этельстана и госпожу Эльфинн назад в Глевекестр, – сказал он спокойно и уверенно.

– Принц Этельстан был помещен под покровительство госпожи Этельфлэд, – ответил я. – Я везу его к ней, и ее дочь также.

– Муж госпожи Этельфлэд решил иначе, – заявил Эрдвульф.

– У госпожи Этельфлэд больше нет мужа.

Он вздрогнул, но почти сразу оправился.

– Ты доверился слухам, господин Утред.

– Этельред мертв, – отрезал я.

– Жив, – твердо возразил Эрдвульф, но я смотрел на его сестру и прочитал на ее лице подтверждение своим словам.

Женщина была хороша. Я хотел бы ненавидеть ее, но разве можно ненавидеть такую красавицу? Неудивительно, что она обрела власть и богатство. Эдит – дочь тана из Южной Мерсии, человека невысокого достатка и положения, но ей удалось стать возлюбленной Этельреда, и таким образом они с братом возвысились. Я ожидал найти в ней что-то жесткое, подтверждающее слухи о коварном властолюбии, но бледное лицо Эдит светилось умом, а в зеленых глазах застыли слезы. Волосы у нее были ярко-рыжими и по большей части прятались под горностаевой шапочкой, удивительно подходящей к белой накидке поверх светло-зеленого платья.

– Госпожа, не подобает ли тебе облачиться в траур? – обратился я к ней.

Она не ответила, просто отвела от меня взгляд и стала смотреть на восток, где солнце искрилось в озерцах, оставленных потопом. Блики играли на ее лице.

– Здоровье господина Этельреда – не твоя забота, – заявил Эрдвульф. – Он желает вернуть дочь, да и мальчишку тоже.

– А мое желание – доставить обоих к госпоже Этельфлэд, – отрезал я.

Эрдвульф улыбнулся. Скотина был настоящим красавчиком, очень уверенным в себе. Он посмотрел мимо меня, на стоящих в «стене щитов» моих воинов.

– В данный момент, господин Утред, мое желание имеет больший вес, – бросил он.

Мерзавец, разумеется, был прав.

– Хочешь проверить это? – спросил я.

– Нет. – (Его честность удивила меня.) – Не желаю, чтобы два или три десятка моих людей умерли, а еще столько же оказались ранены. И смерти твоих парней тоже не хочу. Мне нужны лишь мальчик, его сестра и госпожа Эльфинн.

– И если ты их получишь? – уточнил я.

– С ними не случится ничего плохого, – солгал он.

– И ты просто уйдешь?

– Не совсем. – Эрдвульф снова улыбнулся.

Близнецы Сеолнот и Сеолберт жгли меня глазами. Я видел, как хочется им вмешаться, осыпать меня угрозами, но Эрдвульф держал их в узде. Его сестра по-прежнему смотрела на восток, но потом вдруг повернулась и поглядела на меня. На ее лице читалась печаль. Выходит, она искренне любила моего кузена? Или оплакивает крушение собственной власти? Расположение Этельреда принесло ей богатство и влияние, но что теперь? Только амбиции брата могли обеспечить ее будущее.

– Не совсем, – повторил Эрдвульф, заставив меня снова посмотреть на него.

– Не совсем? – переспросил я.

Лошадь Эрдвульфа тряхнула головой, и всадник успокоил ее, погладив облаченной в перчатку рукой по мускулистой шее.

– Господин Утред, глупо недооценивать тебя, – заявил он. – Ты величайший воин нашего времени, я восхищаюсь тобой. – Эрдвульф помолчал, словно ожидая отклика, но я смотрел на него неподвижным взором. – Если я просто тебя отпущу, ты обязательно предпримешь попытку освободить мальчика Этельстана. А быть может, и госпожу Эльфинн тоже? – Это прозвучало как вопрос, но я снова промолчал. – Поэтому ты передашь мне все оружие и всех коней, а также выдашь своих сына и дочь в качестве заложников.

– И еще будешь изгнан! – не выдержал отец Сеолнот. – Слишком долго ты поганишь христианскую землю!

Эрдвульф вскинул руку, обрывая поток красноречия попа.

– Как сказал отец Сеолнот, – промолвил он убедительным тоном, – тебе придется покинуть Уэссекс и Мерсию.

У меня екнуло сердце.

– Что-то еще? – рыкнул я.

– Ничего, господин, – ответил Эрдвульф.

– Ждешь, чтобы я отдал тебе мой меч? – сердито осведомился я.

– Его тебе вернут. Со временем.

– И ты желаешь получить принца Этельстана, принцессу Эдгит, госпожу Эльфинн, моего сына и дочь? – уточнил я.

– И я клянусь на кресте, что твоим сыну и дочери ничего не грозит, пока ты держишься вдали от Мерсии и Уэссекса.

– И ты хочешь наше оружие и наших коней.

– Их тебе вернут.

– Со временем! – фыркнул я.

– Господин! – негромко воскликнул Финан.

– А если я не дам тебе того, что ты желаешь? – задал я вопрос.

– Тогда история твоей жизни закончится здесь, господин Утред.

Я сделал вид, что обдумываю условия. Размышлял я долго. Отец Сеолнот потерял терпение и дважды порывался заговорить, но оба раза Эрдвульф осекал его. Он ждал, уверенный в моем ответе и в равной степени уверенный в моем нежелании произнести его. Наконец я кивнул и произнес:

– Ты можешь получить то, что хочешь.

– Мудрое решение, господин Утред, – проговорил Эрдвульф.

Его сестра поглядела на меня и наморщила лоб, будто мой ответ стал для нее неожиданностью.

– Но чтобы получить желаемое, – добавил я, – тебе придется его взять.

С этими словами я развернул жеребца и погнал к «стене щитов». Эрдвульф кричал что-то вдогонку, но я не слышал. Щиты разомкнулись, и Финан, сын и я прошли сквозь строй. Слезая с коня, я корчился от боли и чувствовал, как из раны сочится гной. Она не давала покоя. Я приклонил увенчанную шлемом голову к седлу, ожидая, пока приступ пройдет. Выглядело так, будто молюсь, да так и было. Один, Тор, помогите нам! Я даже коснулся серебряного креста в эфесе Вздоха Змея, подарка на память от старой возлюбленной, и вознес мольбу к христианскому Богу. Они, боги, все обладают могуществом, и мне требовалась их помощь. Распрямившись, я увидел, что Финан и Утред заняли место в центре первого ряда. Если им удастся убить Эрдвульфа, у нас появится шанс превратить поражение в победу.

Эрдвульф наблюдал некоторое время за нами, потом бросил что-то сестре, развернул коня и поскакал к своим. Они спешились и взяли щиты. Я смотрел, как мальчики принимают поводья лошадей, а воины образуют «стену щитов», смыкая их, заводя друг на друга, и подгоняют так, чтобы стена стала крепкой.