— Удивлен, что ты еще не избавился от нее, — говорю я.

— Нет, эта сучка будет в твоем распоряжении, когда ты почувствуешь, что время пришло.

Я качаю головой, в миллионный раз задаваясь вопросом, о чем думал мой отец, терпя ее холодную задницу так долго.

Это заставляет меня задуматься, всегда ли она была такой отстраненной. Я не помню, чтобы она была такой, как в последнее время, но она никогда не была мамой-рукодельницей, предпочитая оставлять нас на попечение нянь и домработниц. Но я уверен, что она показывала нам, что ей не все равно. Или это просто мое извращенное воображение?

— Спасибо. Это просто подарок, — бормочу я, прежде чем произнести слова, которые, как мне казалось, никогда не сорвутся с моих губ. — Отведи мою сестру обратно в постель. Она очень устала.

— С удовольствием, чувак. Это мое любимое место.

— Поговорим завтра, Кэл. — Она сонно улыбается мне, прежде чем Деймон подхватывает ее на руки и несет в их спальню, а я остаюсь стоять на месте с неослабевающей болью в сердце.

Я покидаю их квартиру всего через несколько секунд.

Я должен повернуться к лифту, чтобы тот отвез меня обратно наверх. Но я этого не делаю. Хотя голова подсказывает мне, что нужно идти туда, ноги ведут меня в совершенно другом направлении.

Я вхожу в квартиру Тоби немного спокойнее, чем в квартиру Деймона. Но это не значит, что мое сердце бьется медленнее или руки не дрожат.

Моя сестра беременна. Настоящим, блядь, ребенком.

И Брианна знала об этом все это время и ни разу даже не намекнула.

Я успокаивающе вдыхаю, пытаясь подавить гнев, который продолжает нарастать.

Я в ярости, но я также понимаю, что она была права, когда шипела на меня, убегая из библиотеки на прошлой неделе.

Моя сестра — доказательство того, что мы можем ей доверять.

Она могла бы уже спустить нас так далеко в реку, что мы все давно бы утонули. Но она этого не сделала. Она здесь. Она с нами.

Она одна из нас.

Когда я протягиваю руку и обхватываю пальцами ручку двери, я уже чертовски нервничаю.

Темнота встречает меня, когда я проскальзываю внутрь и направляюсь к креслу в углу, которое стоит так, чтобы я мог наблюдать за ее сном.

Пристально вглядываясь в комок на кровати, который и есть моя сирена, я опускаю задницу и откидываюсь назад.

Мои глаза горят от усталости, а голова кружится от откровений этой ночи, но только присутствие ее рядом успокаивает все, что бушует во мне. Понятия не имею, в какой момент она начала оказывать на меня это успокаивающее воздействие, но теперь, обнаружив это, я становлюсь еще более зависимым.

В квартире царит тишина. Все, что я слышу, — это ее неглубокое, сонное дыхание, мое собственное бешено колотящееся сердце и шум крови, проносящейся мимо моих ушей.

Секунды тикают, пока я сижу здесь. Я даже не могу разглядеть ее в темноте. Но я знаю, что она здесь, и этого достаточно.

— Ты был здесь прошлой ночью?

Ее сонный голос пугает меня до смерти, наполняя комнату. Сердце подпрыгивает в горле, когда я изучаю ее теневую форму.

— Да, — признаюсь я, мысленно возвращаясь к прошлой ночи.

Широко раздвинув ноги, я опускаю руку к промежности, и мой член твердеет.

Да, черт возьми, я был здесь прошлой ночью. И это было так же чертовски удивительно, как и мучительно.

Ее шокированный вздох разрывает воздух.

— Ты… ты… ты трогал меня? — нерешительно спрашивает она.

С моих губ срывается злая усмешка.

— Нико, — огрызается она, хотя в ее словах нет особого огня.

— Ты хочешь, чтобы я сказал, что трогал тебя?

Из ее уст вырывается хныканье, которое, я уверен, не должно было прозвучать, давая мне все необходимые ответы.

— Что тебе нужно, Сирена? — спрашиваю я, опускаясь на край кресла.

— От тебя? Ничего, — выплевывает она.

— Да ну? — рычу я. — Ты уверена в этом?

— Более чем уверена. Я говорила серьезно, Нико. Мы закончили. Ты можешь пробираться сюда, как гад, сколько угодно. Я больше не попадусь в твою ловушку. Я здесь ради своей лучшей подруги, и точка. Ты больше не появляешься в моих мыслях.

— Ты лжешь, — уверенно заявляю я.

— Ты бредишь.

— А ты лживая шлюха.

— О, здорово, — говорит она. — Мы снова вернулись к этому.

Поднимаясь на ноги, я подхожу ближе, ее запах становится все сильнее, по мере того как я приближаюсь к ней, и мой рот наполняется желанием попробовать ее на вкус.

— Но на этот раз нет никаких сомнений. Я точно знаю, что ты лжешь.

— Чушь.

Она не двигается с места, когда я подхожу к ней и наклоняюсь. Положив руки на подушку по обе стороны от ее головы, я опускаюсь ниже, пока не оказываюсь прямо у нее перед лицом.

— Но это же не так, правда?

— Между нами все кончено, Нико. Я хочу, чтобы ты убрался от меня и оставил меня в покое. — Но, говоря это, она не делает никаких движений, чтобы заставить меня куда-то идти. Она лишь притягивает меня к себе, когда ее голос становится глубже.

— Вот почему ты кончила прошлой ночью, выкрикивая мое имя, Сирена? Потому что я тебе не нужен?

Резко вдохнув, она сужает глаза.

— Я же сказал тебе, что был здесь прошлой ночью, — прорычал я. — Я наблюдал за всем этим. Но я никогда не прикасался к тебе. Все, что ты испытывала, было твоим собственным воображением. Теперь скажи мне, Сирена. Что ты представляла, как я делаю с тобой, чтобы ты так громко выкрикивала мое имя?

— Ничего, — солгала она. — Я не представляла тебя.

Я не могу не рассмеяться над ее откровенной ложью.

— Ты продолжаешь говорить себе это, детка. Но мы оба знаем правду, не так ли?

— Тебе нужно уйти, — слабо говорит она.

— Ложь, ложь, ложь. Такая милая маленькая лгунья, — напеваю я, опираясь на одну руку и перемещая другую так, чтобы провести пальцем по ее лицу.

Она вздрагивает, словно мое прикосновение обжигает, но больше ничего не делает, чтобы остановить меня.

Ее руки и ноги свободны. Если бы она действительно захотела, то могла бы бороться со мной.

Я бы победил. Мы оба это знаем. Но она может хотя бы попытаться.

Ее шея пульсирует от сглатывания, когда я добираюсь до мягкой кожи под ее ухом. У меня пересохло во рту от желания опуститься ниже и пососать ее, но я сдержался, слишком увлеченный наблюдением за тем, как темнеют ее глаза от желания.

— Я серьезно, Нико. Мы закончили.