ветры холодного сезона, когда я оборачивал полотенце вокруг своего тела под монашеским одеянием, чтобы создать дополнительный согревающий слой. Именно тогда я впервые действительно смог наблюдать медленно сменяющие друг друга фазы луны и появление утренних и вечерних планет на рассвете и закате.

Каждый день мы набирали воду из колодцев, чтобы стирать, пить и мыться. Я научился делить свою хижину с целым зоопарком насекомых, быть внимательным, чтобы не наступить на дорожки красных муравьёв, которые ужасно больно кусают, и замечать крошечных птенцов диких лесных кур.

Я начал обнаруживать естественные ритмы моего собственного тела. Я подолгу медитировал и не ложился спать, а потом отдыхал поздно утром. Поначалу я слишком много ел, потому что боялся остаться голодным после нашего единственного приёма пищи в день. Позже я научился не следовать за своими страхами и есть только то, что необходимо моему телу.

Когда моё тело начало сильно болеть, я научился работать с этой болью. Жители тайских деревень привыкли часами сидеть со скрещенными ногами без подушки на полу храма, сделанном из камней и глины. Я же был негибким американцем, привыкшим к своему стулу. У меня болели спина, зад и колени. Некоторые периоды медитации напоминали медленную пытку. Я научился искусству смягчаться, расслабляться вокруг боли, предлагать моему телу найти место для сильных ощущений. Аджан Чаа много раз подчёркивал отличие между болью, которая неизбежно приходит в жизни, и страданием, которое мы создаём вокруг этой боли.

Научиться работать с болью действительно полезно, поскольку время от времени мы непременно испытываем её. В прошлом году Малик, который страдал от прогрессирующего ревматоидного артрита, приехал на ретрит, чтобы практиковать. Он сделал всё что можно, чтобы позаботиться о себе с медицинской точки зрения, однако по-прежнему испытывал фрустрацию и гнев. Мы работали вместе и научились смягчать гнев и отвращение к боли, дышать и удерживать тело, даже области сжатости, с добрым вниманием. Он использовал традиционный образ родителя, держащего на руках и защищающего плачущее дитя. Не менее важно было и то, что Малику пришлось научиться расслаблять свои суждения, фрустрацию, гнев и жалость к себе. Он научился практике сострадания в отношении самого себя и распространил её на всех, кто испытывает телесную боль.

Постепенно Малику стало проще работать со своей физической болью и фрустрацией. Он обнаружил способ уважать своё больное тело, используя мягкое внимание. Он усвоил тот же урок, который Энн Морроу Линдберг открыла, когда рожала ребёнка. «Идите вместе с болью, позвольте ей вести вас… откройте свои ладони и своё тело боли. Она накатывает, подобно волнам прибоя, и вы должны стать открытым сосудом, лежащим на пляже, позволяющим ей наполнить себя, а потом уйти, оставляя вас пустыми и чистыми… С глубоким дыханием — оно должно быть таким же глубоким, как и боль, — вы достигаете своего рода внутренней свободы от боли, словно это не ваша боль, а боль вашего тела. Дух кладёт тело на алтарь».

Помочь сердцу снова найти путь к телу

Нет другой реальности, кроме той, что заключена в нас. Именно поэтому так много людей живут такой нереальной жизнью. Они принимают то, что видят вне себя, за реальность и никогда не позволяют проявиться миру, заключённому внутри тела и ума.

Герман Гессе

Для Кэти — молодой женщины, пережившей похищение и изнасилование, внимательность к телу была деликатным и болезненным путешествием. Она прибыла на месячный медитационный ретрит, чтобы исцелиться от своей травмы и найти внутренний мир. Поначалу интенсивность её болезненных воспоминаний полностью удерживала её вне тела. Затем благодаря добросердечному вниманию Кэти обнаружила, что может чувствовать свои стопы, когда идёт. Однако сидячая медитация вызывала у неё слишком сильный стресс. Во время похищения её связали, и неподвижность слишком сильно напоминала ей об этом. Поэтому вместо того, чтобы выполнять сидячую практику, она ходила и ходила, учась полностью ощущать свои стопы на земле, свои ноги и своё движение. Затем она использовала своё дыхание во время ходьбы, чтобы вдохнуть сострадание в жёсткость и ужас, а также в напряжение в своих плечах, руках и корпусе. Время от времени на неё накатывали волны страха, ярости и горя, и ей приходилось отдыхать. Иногда она восстанавливала ощущение благополучия, держась за дерево или ощущая, как её стопы прикасаются к земле.

Когда Кэти почувствовала себя сильнее, она начала сидеть — по её собственному выражению, «обездвиженно» — и понемногу позволять возникать воспоминаниям о верёвках и панике. Чтобы поддержать эту практику, я часто сидел вместе с ней, создавая доверительное поле сострадания, дававшее возможность для исцеления. Направляя своё внимание с добротой, она начала чувствовать все ощущения, которых так долго избегала. Её тело рыдало и тряслось. Затем она медленно открылась чувствам и образам. Принимая их понемногу, она постепенно смогла выдерживать всё больше и больше воспоминаний. Через несколько недель практики она расслабила напряжение, с которым удерживала эту историю. Её переживания стали просто ощущениями, просто чувствами, просто воспоминаниями. Она с облегчением осознала, что её похищение закончилось. Всё, что оставалось сейчас, — это ощущения, мысли, чувства и просторное отпускание. Кэти начала ощущать свободу.

Когда мы боремся со своим замешательством, страхом, амбициями, депрессией или утратой, буддийская психология просит нас почувствовать то, как мы переживаем это всё в своём теле. Мужчина, брак которого закончился болезненным разводом, осознал глыбу горя, отягощавшую его сердце. Женщина в период ремиссии рака груди обнаружила страх смерти в своей сжатой грудной клетке и затруднённом дыхании. Другой мужчина, много лет работавший над созданием бизнеса и поддерживавший семью, столкнулся с огромной дырой пустоты у себя в животе, когда продал свою компанию, а его дети уехали, чтобы учиться в колледже.

Иногда, как в случае Кэти, наши страдания и психическое возбуждение настолько велики, что мы не можем медитировать сидя или удерживать своё тело в неподвижности. Тогда для успокоения ума используются практики движения, такие как медитация при ходьбе и йога, или практики внимательного подметания пола и приготовления пищи. В ходе ретрита мы можем предложить беспокойному ученику работу в саду медитационного центра. Многие люди возвращаются к жизни, ухаживая за растениями и копая землю. Подобные практики помогают «заземлить» в теле разбитый вдребезги ум. Бывают и особенно сложные случаи: помню, как один тибетский лама в Индии попросил ученика с чрезвычайно разбалансированным умом выполнить сто тысяч полных простираний перед Буддой, чтобы стабилизировать повреждённую психику. Ученику понадобился на это целый год, и это сработало. Затем лама велел ему сделать это ещё дважды, добавив к простираниям практику сострадания. Через