враждебность, или ненависть. Ближний враг проявляется, когда эмоция приязни сходит с рельсов и обращается в нечто, что на поверхностном уровне кажется любящей добротой, но на самом деле довольно сильно от нее отличается. Этот ближний враг – желание, или привязанность. Любящая доброта озабочена другими субъектами: другими живыми существами, которые, подобно нам, желают счастья и хотят быть свободны от страданий. В то же время привязанность как умственное искажение на самом деле о благополучии других людей совсем не заботится. Она смотрит на желаемые объекты и говорит: я хочу того-то, потому что желаю счастья. Мужчина смотрит на женщину и говорит: «Я люблю тебя!», на самом деле подразумевая: «Я считаю тебя очень привлекательной. Приди и подари мне удовольствие». Эта мысль не имеет никакого отношения к благополучию самой женщины. Как ни странно, в английском языке мы используем то же самое слово – «любить» – в предложении «Я люблю мороженое». Подари мне удовольствие, мороженое: полезай мне в рот. Весьма очевидно, как именно происходит искажение любящей доброты: вспомните, что ее ближайшая причина – ви́дение качества, заслуживающего любви, в человеке, которому вы внимаете. Именно эта причина и побуждает нас влюбиться или сформировать подобные узы привязанности. Мы не говорим, что это ужасно, – просто это не любящая доброта. Хорошо было бы не путать эти два состояния.

Буддагхоша утверждает, что из-за этого ближнего врага лучше не сосредотачивать практику на человеке противоположного пола (если предположить, что вы гетеросексуальны), и особенно на том, кто кажется вам привлекательным. Это особо неудачно на начальных этапах взращивания любящей доброты – так вы привлечете в свой ум желание.

Итак, при работе с ближним врагом мудро продвигаться постепенно. Если мы кого-то любим – например, находясь в романтических взаимоотношениях, – в наши любовь и приязнь может встроиться своего рода ложное чувство того, что этот человек собой представляет: некое овеществление. В данном случае мы не низводим человека до чего-то по сути своей отвратительного, а воспринимаем его или ее как нечто от природы восхитительное, или заслуживающее любви, или привлекательное. Даже приязнь можно отяготить определенным видом неведения. Означает ли это, что нам следует действовать подобно военным разведчикам: искать и уничтожать такое заблуждение? Не торопитесь, а не то выплеснете с грязной водой и ребенка. Даже признав, что любящая доброта и сопереживающая радость могут сопровождаться определенной степенью помраченности – помраченности, которая овеществляет объекты любви, – лучше идти шаг за шагом. Действительно, наш труд еще не окончен – но по большому счету даже эта любовь движется в правильном направлении. Когда вы идете глубже и объединяете любящую доброту с мудростью и прозрением, эти два аспекта начинают друг друга очищать. В конечном итоге вы освободите любовь от элемента помраченности. Так вы достигнете не просто безусловного, но и трансцендентного вида любящей доброты и сострадания. В тибетском языке это состояние называется «сострадание без объекта». Говорится, что таково наивысшее сострадание. Однако чтобы его достичь, нельзя с самого начала бдительно остерегаться овеществления объекта вашей приязни.

Вопросы и ответы: враги и прозрение

Вопрос: Когда во время медитации я смог пережить любовь к дорогому другу, то почувствовал и ответную любовь к себе – но когда я открылся для так называемого врага, то ничего в ответ не ощутил. Этот этап переживался совершенно иначе. Хотя я думал, что раскрыл свое сердце, судя по ощущениям осталась некая скрытая стена.

Ответ: То, что вы описываете, – довольно универсальная составляющая нашего опыта. Тем не менее когда любящая доброта действительно взломала все барьеры, мы посылаем ее без каких-либо ожиданий, что что-то получим в ответ. Было бы разумно ожидать, что по мере продвижения к просветлению и постепенного устранения из ума враждебности, агрессии и мелочности мы будем нравиться людям все больше и больше. В каком-то смысле это верно, но иногда так попросту не получается. Классический пример мы видим в жизни Будды. У него был двоюродный брат по имени Девадатта, которого по отношению к Будде охватила зависть. Каждый раз, когда люди приходили к Будде за учениями или хвалили его, для Девадатты это было нестерпимо. Вплоть до самой своей смерти он ощущал по отношению к Пробужденному глубокую враждебность. Несколько раз он пытался убить Будду и предпринимал попытки вынудить его отказаться от роли главы Сангхи. Таким образом, неверно утверждать, что мы будем всем нравиться или все будут посылать нам ответную любовь – даже когда мы достигнем полного просветления. Не поддерживайте подобных ожиданий.

Вопрос: Как в эту картину вписывается зависть?

Ответ: Зависть – маленький злобный мутант, чрезвычайно помраченное умственное искажение. Враждебность – состояние довольно прямолинейное. Она заблуждается на основополагающем уровне, и ничего странного в этом нет. Даже привязанность – состояние прямолинейное. Однако зависть представляет собой странную смесь враждебности и привязанности в одном флаконе. Зависть внимает чему-то хорошему, со злобой и враждебностью говоря: «Для меня нестерпимо, что ты этим обладаешь…» – и с привязанностью добавляя: «…И я этого хочу». Зависть одновременно бьет одной рукой и тянет к себе другой. Почему это так странно? Потому что подобный подход совершенно не работает. Мое чувство зависти по поводу вашего прекрасного автомобильчика не отнимет его у вас и не подарит его мне. Оно неэффективно, и единственное его следствие – то, что я чувствую себя паршиво. Этим странным омрачениям нет конца, но вы начинаете их устранять, признавая: «Это точно омрачение. Оно точно ощущается как нечто гадкое». На первом этапе вы устраняете какую-либо возможность омрачению довериться.

Вопрос: Судя по всему, самое большое препятствие для повышения самооценки – это осуждение и самокритика, а не презрение или ненависть. Большинство из нас, кажется, гораздо больше критикуют себя, чем других. Можно ли сказать, что самокритика – это враг любящей доброты?

Ответ: Она может быть таким врагом, но в этой сфере необходимо внимание к нюансам. В обсуждении ненависти никаких нюансов нет – настолько это омрачение ужасно. При этом слово «(о)суждение» (judgement) может использоваться и в положительном значении – например, в разговоре о здравых суждениях. В традиции випассаны есть режим практики, при котором вы просто наблюдаете за всем возникающим совершенно без каких-либо суждений. В этом есть своя ценность – так же как и в том, чтобы проявлять здравомыслие.

Загвоздка вот в чем. Что мы, как американцы, делаем со способностью выносить суждения? Мы жестко себя судим. Наше осуждение направлено на нас самих как индивидуумов, которые стоят ниже других и не имеют никакой ценности. В подобном