Эта история с Ханной была ничем иным, как новыми горизонтами.

Это была дружба… и, возможно, это была ещё одна причина, почему он, чёрт возьми, надавил на неё сегодня. Потому что он не знал, как быть другом. Возможность потерпеть неудачу, разочаровать её, была пугающей. А отвлечь её сексом? Это было намного проще.

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил внутренности Фокса схватиться, но он небрежно помешал суп и с улыбкой посмотрел вверх, когда вошла Ханна. — Привет, Веснушка. Надеюсь, ты голодная.

Она заметно осмотрела его, замешкалась, прежде чем повернуться, чтобы закрыть дверь, и Фокс не мог не воспользоваться теми несколькими секундами, когда она не смотрела на него, впитывая как можно больше. Небрежный пучок на затылке, пряди песочно-светлых волос, торчащие во все стороны. Классическая Ханна. Её профиль, особенно упрямый нос. Её практичная манера двигаться, закрывать дверь и запирать её, её лопатки под футболкой.

Господи, как же сексуально она выглядела в нижнем белье.

В уличной одежде она была чьей-то младшей сестрой. Девочка из соседнего дома.

В чёрном бюстгальтере и трусиках, с массажным маслом в руках, с глазами, полными вожделения, она была настоящим сексуальным котёнком.

И она могла бы мурлыкать для него, но ей хотелось впиться когтями в кого-то другого. Ему нужно было с этим смириться. На этот раз по-настоящему. В глубине души он верил, что если приложит немного усилий физического характера, она упадёт к его ногам и забудет про режиссёра. Разве не так? Что ж, он ошибался. Ханна была не из тех, кто искренне любит одного мужчину и одновременно крутит роман с другим, и было неправильно, до тошноты неправильно, ставить её в такое положение.

Фокс вернул своё внимание к плите, когда Ханна снова вошла в кухню. — Пахнет потрясающе. — Она остановилась у островка позади него, и Фокс почувствовал, что она что-то готовит. Он должен был догадаться, что она не сможет просто сделать вид, что ничего не произошло. Это было не в её стиле. — О том, что произошло сегодня…

— Ханна. — Он рассмеялся, добавив в кастрюлю перец. — Ничего не случилось. Не стоит об этом говорить.

— Хорошо. — Не оборачиваясь, он знал, что она жуёт губу, пытаясь уговорить себя отказаться от темы. Он также знал, что ей это не удастся. — Я просто хотела сказать… Прости. Я должна была остановиться раньше. Я…

— Нет. Я должен был дать тебе возможность побыть наедине. — Он попытался прочистить горло. — Я полагал, что ты захочешь, чтобы я был там, а мне не следовало.

— Дело не в том, что я не хотела, чтобы ты был там, Фокс.

Господи. Теперь она пыталась заставить его чувствовать себя лучше из-за отказа? Он бы скорее перевернул горячую кастрюлю с супом себе на голову, чем слушал её объяснения, что она была верна своим чувствам к режиссёру. — Знаешь, вполне возможно просто есть этот суп и говорить о чём-то другом. Я обещаю, что твоё желание обсудить все детали произошедшего пройдёт.

— Это называется подавлением. Это очень вредно для здоровья.

— Мы выживем только в этот раз.

Она обошла дальний край островка, проводя пальцем по поверхности. Затем она изменила курс, набрала воздух в одну щеку и позволила ему вытечь.

Это было дико, что он мог быть расстроен её неспособностью забыть о деликатной теме и в то же время быть благодарным за это. Он никогда в жизни не встречал никого, кто бы так сильно переживал, как Ханна. За других людей. Она думала, что сострадание делает её актрисой второго плана, а не ведущей, и не понимала, что её сочувствие, то, как яростно она заботится, делает её чем-то большим. Ханна принадлежала к категории гораздо более реальной, чем титры фильма. Это её собственная категория.

И он хотел уступить ей. Повторить то, что произошло ранее в спальне, его реакцию на то, что его сделали… бесполезным. По крайней мере, в тот момент он хотел уступить и позволить ей разобраться в его дерьме, как бы сильно это обсуждение его не пугало. Потому что с каждым днём она становилась всё ближе к возвращению в Лос-Анджелес, и Фокс не знал, когда она снова будет рядом с ним. Возможно, никогда. Не в его квартире. Не наедине. Эта возможность скоро пройдёт.

Он использовал половник, чтобы наполнить две миски густым супом, добавил ложки и протянул одну через стойку Ханне. — Мы можем немного поработать над этим? — сказал он хрипловато, не сразу взглянув на неё.

Когда он это сделал, она медленно кивнула. — Конечно. — Она заметно встряхнулась, взяла ложку и откусила кусочек, вставляя его между губами так, что он не мог не смотреть с голодом, его живот сжимался и напрягался под островом. — Должна ли я отвлекать нас, рассказывая тебе, что у меня был ужасный день? Не потому, — она дёрнула головой в сторону гостевой комнаты, — не только из-за этого.

Его тщеславие было разбито в пух и прах. — Ладно. Что ещё было ужасным?

— Ну, мы не сняли нужный кадр, потому что Кристиан не выходил из своего трейлера после обеда. Это может означать добавление нескольких дней к расписанию, если мы не будем осторожны. — Фокс не должен был удивляться, когда его пульс радостно подскочил при мысли о том, что Ханна может остаться дольше, но он удивился.

Насколько сильно он чувствовал эту девушку и в каком смысле? Всё, любое чувство или не-чувство, обычно сводилось для него к сексу. Только секс. Даже если бы режиссёр не был в теме, был ли он способен пойти дальше этого с Ханной?

— И я дважды пыталась подойти к Бринли, но она была полна решимости отшить меня. Я не уверена, что получу тот опыт, на который рассчитывала, и… никому не говори об этом.

Фокс поднял бровь. — А кому я расскажу?

— Верно. — Её голос упал до шёпота. — Мне не нравится направление, в котором она работает над саундтреками этого фильма.

Сдерживать своё веселье было трудно. — Над твоим говорением о дерьме нужно поработать.

— Я не говорю дерьмо. Я просто… Сергей переключил передачу, изменив место действия на Вестпорт, и я не думаю, что она переключила передачу вместе с ним. В её выборе есть грубость. Атмосфера клубной сцены Лос-Анджелеса. — Он сдержал улыбку, когда она упомянула другого мужчину, но это потребовало усилий. — Песни не подходят, но я не могу ничего предложить, чтобы не выглядеть всезнайкой.

— Как насчёт поговорить с Сергеем? — он попытался слизнуть кислый привкус со рта, сдался и засунул ещё больше супа в рот.

— Переступить через её голову? — Ханна нарисовала крестик на поверхности своего супа кончиком ложки. — Нет, я не смогла бы этого сделать.

Он внимательно посмотрел на неё секунду. — Если бы ты была за главного, что бы ты сделала по-другому?

— Это ещё одна ужасная часть моего дня. Я не знаю. Песни приходят ко мне не так, как обычно. Я думаю… что-то, что отражает вечный дух этого места. Слои и поколения… — Она прервалась, тихо повторив последнее слово. — Поколения.

Когда она не стала уточнять, Фокс понял, что затаил дыхание, ожидая, что она скажет дальше. — Поколения…?