– Поздравляю! – сказал Ямов, светя лоснящимся задом из-под стола. – Теперь заставишь проектантов плакать кровавыми слезами? Или это так, больше для удовлетворения профессионального зуда?

В этот раз Филипп не стал обижаться, а сказал с тревогой:

– Автоном, у нас сваи под крыльцо запроектированы точно на кабеле в десять киловольт. Ты не смотрел, когда сваебоям проект давал?

– В смысле, на кабеле? – Ямов склонился над чертежом.

– Автоном, срочно звони на стройку, тормози забивку.

– Я сперва хочу сам разобраться. – Ямов тупо пялился в бумагу. Филипп понял, что без его помощи тому не справиться, и указал на нужную сваю.

– Вот она. А теперь звони.

– А-ха… – протянул Ямов, продолжая разглядывать чертёж. – А ты уверен, что это действующий кабель?

– Ты дурак, что ли? – заорал Филипп.

Ямов посмотрел на него как на психа и нарочито спокойно произнёс:

– Только не надо паниковать, сейчас наберу!

Но он не успел. Его телефон сам зазвонил. Динамик был негромкий, к тому же Ямов постарался отойти, когда понял, что Филипп пытается уловить слова. Но ключевую фразу они услышали оба:

– Начальник, мы тут, походу, кабель порвали.

Мы опустим часть деловой беседы, которая случилась между Ямовым, Алешиным и Поповым, ибо это место чересчур перегружено профессиональной терминологией и может быть слишком тяжёлым для восприятия простого читателя. Обратимся сразу к завершающей фазе сцены:

– Только и ищете, на чём меня поймать! А я даже не строитель! – скулил Ямов.

– В самом деле, – вдруг вступилась сердобольная Комарова, – это ведь даже не его обязанность!

– Это замечательно, что ты его защищаешь, Варвара! Это значит, ему удалось перевести стрелки, и он достиг своей цели, но со мной этот номер не пройдёт!

Филипп тут же аргументированно доказал, что может, а что нет служить смягчающим обстоятельством, и Автоному Викториновичу уместней было бы сослаться на собственное слабоумие. Мгновенно остановить забивку по распоряжению заказчика – это всё, что требовалось, и нечего теперь вилять. Позиции Ямова были разбиты. Настала пора либо признать поражение, либо применить отвлекающий манёвр, и уж этим-то искусством Ямов владел в совершенстве.

– И вообще, меня покусали! – ни с того ни с сего крикнул он, потирая ногу.

– Что? Что ты несёшь? Кто тебя покусал?

– Собака сторожа, кто же ещё! Если бы ты почаще бывал на стройке, то был бы в курсе, что происходит на объекте!

– О господи! – воскликнула Комарова, и в душе Ямова зажглась надежда, что сейчас его пожалеют. – Это правда? У нас что, есть собака? У нас правда есть собака?! Александр Сергеевич, а можно её посмотреть? Вы же всё равно сейчас на стройку, да?

Таня и Филипп молча подняли руки в знак согласия. Ямова взяли с собой против его воли.

Простим Бармалея

Делегация прибыла на стройку и изъявила желание посмотреть собачку. Собачкой оказался годовалый немецкий овчар, бесновавшийся на цепи посередине двора. Его свирепый лай и клыки размером с овощной нож вызывали неприятные физиологические ощущения.

– Сестра завела себе год назад. Не слушается. Никакого сладу нет, – говорил сторож, представляя коллегам нового члена команды.

– А если его отвязать, подобреет?

– Не знаем. Страшно.

– А как его зовут?

– Ральфиком. Только в круг не заходите!

Кругом называлось множество точек плоскости, удалённых от центра на расстояние, не превышающее заданной длины цепи. Снега внутри круга не было – Ральфик выскоблил всё до мёрзлого грунта.

– А цепь крепкая? А кол? А ошейник? – наперебой спрашивали Филипп, Таня и Варвара. Лишь Саша ни о чём не спросил. Он вдруг почувствовал, что из всех присутствующих пёс выбрал именно его. Гордиться было нечем. Это не был выбор друга или хозяина – зверь нашёл себе жертву.

– А почему посередине участка? Можно же было в углу, у забора, – заметил Филипп сторожу.

– Нельзя. Он прокусывает забор насквозь.

– Как же он дал себя привязать?

– Привезли-то его сюда с мешком на голове, а сняли, когда уже на цепь посадили. Сейчас ему конуру делают, но мы ещё не придумали, кто эту конуру отнесёт в круг.

– Не укусит, если погладить? – спросила Варвара, догадываясь, какой её ждёт ответ.

– Нет, на людей-то он не бросается, – ответил сторож, к всеобщему удивлению, – разве только сегодня Автонома Викториновича цапнул, когда он хотел с ним сфоткаться.

– Хороший мальчик! – Варвара решила проверить сообразительность пса, издалека показав воображаемую вкусняшку на ладошке.

Тот и ухом не повёл. Его всецело занимал Саша и способы до него добраться. Ральфик сменил тактику: он перестал захлёбываться, умильно прижал уши и завилял хвостиком, дескать, ладно, кожаный, я передумал, давай подружимся. Доверчивый Саша протянул руку – и в тот же миг поплатился. Перчатка с его руки оказалась в зубах Ральфа, а сам Саша отпрыгнул на три метра в сторону. Новый сотрудник умел расставлять границы в коллективе. К нему ещё предстояло найти подход.

Саша заметил, как забавно похожи друг на друга Ямов с чёрным от досады лицом и чумазые сваебои, которые пробили кабель, а теперь беззастенчиво складывали стрелу копра, готовясь к перебазированию. Они сообщили, что пока у них есть другие объекты и две недели они простаивать не собираются.

– Я не понимаю, как можно было выдать к производству работ такой проект! – возмущался Ямов. – Его что, идиоты делали? Саша, его что, никто не проверял? Филипп, почему ты сразу не начал проверку с этой части? И тут же меня обвиняете! Просто невозможно работать!

– Не визжи, никто тебя не обвиняет, – ответил Филипп. – Это чисто Клёнова косяк, ну и энергетики сами проморгали, когда согласовывали. Хотя, конечно, ты мог бы посмотреть чертёж, но ладно.

Ямов выдохнул, недоверчиво посмотрел на коллег и, не попрощавшись, побрёл прочь по снегу, не выбирая дороги.

– У Штирлица защемило сердце. Он увидел, что пастор совсем не умеет ходить на лыжах, – сказал вслед ему Филипп.

– Не бей лежачего, это его первая стройка, – упрекнул Саша.

– Имею право: он заслужил. Мы вообще, считай, вечные пострадавшие оттого, что с ним работаем.

– Не знаю, Фил, не знаю… Какой-никакой результат у него есть.

– О чём ты говоришь?

– Ну смотри. Человек с нуля врубается в новую для себя деятельность. Делает ошибки, но никто же не застрахован… Мы должны доверять друг другу.

Рассуждая, Саша впервые сделал выводы, которые успокоили его самого. Ему открылось, что сегодняшний день можно считать некоторой вехой. Ведь всё работает. Появилось разделение труда, а следовательно, должно быть и доверие между коллегами. Ямовский крик «Не надо меня контролировать!» стал казаться Саше законным требованием. Действительно, кому будет приятно, если над душой