– Без телохранителя.

– Я думал остаться с Мятлевой до утра. Но мне захотелось домой. Я отправился к жене под бочок. Да, один, без телохранителя.

– Именно в это время и произошло убийство, – подсказал Шипунов.

– Да, именно в это время и произошло убийство. Но я не имею к нему ни малейшего отношения.

– Вы говорили, что видели по пути черный «Мерседес» Серба.

– Да. Если бы я увиливал от правды, то не сказал бы этого.

Вильям действительно видел машину Серба. Вор был помешан на шестисотых «Мерседесах», но на новую тачку денег у него не хватило. Поэтому он взял подержанный вариант, немногим посовременней тех чемоданов, на которых крутые мафиози раскатывали в девяностых.

Вильям узнал машину. Более того, у него возникло желание пойти на таран. Он даже выскочил на встречную полосу, но именно в тот момент и опомнился.

– Кто может подтвердить вашу правду? – спросил Шипунов.

Этим вопросом он подводил черту под объяснениями Вильяма. Алиби у арестанта действительно нет. По пути домой он мог застрелить Серба и его водителя, потом как ни в чем не бывало вернуться к жене. Все против него.

– Мою правду может подтвердить логика, – сказал Вильям.

– Я вас внимательно слушаю, – со скучающим видом сказал следователь.

– Допустим, я убил Серба. Почему же оставил ствол при себе?

Шипунов кивнул, отвечая на свой собственный вопрос. Да, он не ошибся, Вильям действительно включил заезженную пластинку.

– Я проезжал через мост, мог выбросить пистолет в реку но повез его домой. А днем доставил на другую квартиру. Я что, похож на идиота?

Шипунов промолчал. Вильям мог находиться под сильным впечатлением от содеянного, а в таком состоянии человек способен на любую глупость. Именно так он и ответит, если Вильям будет настаивать.

– А как вышло, что на стволе нет моих пальчиков? Почему я догадался протереть пистолет, но не сообразил, что надо выбросить его? Это не кажется вам странным?

– Пальчики есть на обойме.

– Это не мои отпечатки!

– Экспертиза утверждает обратное.

– Пальчики можно перенести с одного предмета на другой. Это могла сделать Мятлева, пока находилась в моей квартире.

– Перенести можно, подлог скрыть нельзя. Эксперт не обнаружил фальсификации.

– Пусть проверит еще раз.

Шипунов кивнул и даже сделал пометку в блокноте. Не исключено, что он велит повторить экспертизу. Но это ничего не изменит. Следователь был уверен в этом.

– Меня подставили! Это сделала Мятлева.

– Зачем?

– Или Ираклий. Чтобы отомстить мне.

– У него не было времени на то, чтобы убить Южина и подставить вас. Да и физической возможности.

– Покушение они могли готовить давно. Сначала убили, а потом решили подставить. А может, Мятлева нарочно легла со мной?

– Она не предлагала вам подержать в руке обойму от пистолета? – В голосе следователя едва слышно звякнула ирония.

– Нет.

– Может, она сделала это, пока вы спали?

– Я не спал. Ну, может, заснул минут на десять. А вот Марго могла это сделать!

– Зачем гражданке Кустовициной вас подставлять?

Вильям сник. У Марго были претензии к Сербу. Еще она как та кошка влюбилась в Юрьева. Но убить одного и подставить другого – для нее это слишком. Лера еще могла пойти на это, а Марго – точно нет. Лера – обычная шалава, а Марго – эксклюзив мягкого и нежного плетения. Потому Лера надоела ему в пять секунд, а Марго до сих пор будоражила воображение.

– Но Кустовицина могла снять отпечаток с вашего пальца? – совершенно серьезно спросил Шипунов.

– Если только теоретически. Хотя… – Вильям задумался.

– Говорите, – подстегнул его следователь.

– В тот вечер я был у Марго и застал ее в компании с Юрьевым. Она влюблена в него. В общем, меня взяло зло, я сказал, что Марго проститутка. Видели бы вы, как она глянула на меня. Если бы у нее были пистолеты в глазах, то она пристрелила бы меня на месте.

Да, Марго действительно возненавидела его. Взгляд у нее был как у бешеной кошки, которая хотела, но не могла превратиться в разъяренную львицу.

– От Кустовициной вы отправились в казино?

– Да.

– Она осталась с Юрьевым.

– Да. Может, они вдвоем?..

– Они знали, где может находиться Южин?

– Марго про казино знала. Я ей как-то сказал. В тот день дал понять, что еду туда. Может, они собирались пристрелить меня?

– Думаю, на сегодня хватит, – сказал Шипунов, закрывая папку с документами.

– Я думаю, хватит вообще. Я ни в чем не виноват, и вы должны меня отпустить. – Вильям хищно сузил глаза.

В конце концов, он не абы кто, за ним есть сила, которая может решить любой вопрос. В том числе и разобраться с Шипуновым, который возомнил себя вершителем судеб. Этот фрукт должен делать все, чтобы оправдать Вильяма, а он как с цепи сорвался. Стелет мягко, но жестко спать.

– Отпустить не могу, но в другую камеру вас переведут, – сухо сказал следователь.

– В другую камеру?

Вильям неплохо устроился на новом месте. Бобон у него на цепи, Лужок на побегушках. А если все устраивает, то перемены ни к чему.

– Вас хотят убить.

– Что?!

– Уголовный розыск Восточного округа перехватил послание, отправленное в следственный изолятор. Да, Вильям Андреевич, вас приговорили к смерти. Не знаю, насколько это серьезно, но принято решение перевести вас в одиночную камеру.

– Кто приговорил? – спросил Вильям.

Но Шипунов как будто не услышал вопрос и сказал:

– Кстати, послание перехватил Юрьев. Если бы он хотел вашей смерти, то никто ничего не узнал бы. – Шипунов сухо попрощался с арестантом и освободил помещение.

Конвой сначала сопроводил Вильяма в старую камеру, а затем доставил в новую. Она была двухместная, маленькая, сухая и невонючая. Шконка здесь не убиралась, как в карцере, можно было валяться на ней круглые сутки.

«Не так уж и плохо, если разобраться, – подумал Вильям. Нож в спину никто не воткнет. Но на душе все равно гадко. Если воры меня приговорили, обязательно найдется мерзавец, который исполнит их волю. Даже вертухай может взяться за мокрое дело».

Здание бывшей прядильной фабрики, шумная дорога, тротуар вдоль нее. Максим нарочно поставил свою машину на то самое место, где в момент преступления находился «Мерседес» Серба.

– И где же ты, вчерашний день? – с усмешкой проговорил Зыков.