Кузнецовы вороне сочувствовали, кормили ее, благо до гнезда можно было дотянуться рукой. Ворона от еды не отказывалась, как будто понимала, что никто ее не обидит.

– И где эта сволочь мотается? – возмущенно вопрошала тетя Соня, имея в виду блудного ворона.

Наконец отец явился. Он приземлился на ветке рядом с гнездом. Ворона покосилась на него обидчиво. Ачто она, многодетная мать, могла сделать? Она даже высказать ему ничего не могла!

Тетя Соня, наблюдавшая за возвращением блудного пернатого в семью, распахнула окно, впустив в дом весеннюю прохладу, и на всю улицу высказала «козлу» все, что она о нем думает. Причем выражения не очень выбирала, и ее пламенная речь восхитила всех, кто ее слышал.

– Ну что, скотина, набля... нашлялся? – поправила она себя, вспомнив, что в дверях с открытым ртом стоит внучка Лидочка. – И что же за сволочи вы, мужики, а? Ведь она, прижав хвост, сидит на жопе ровно, так как мать! Мать! А ты, мать твою за ногу, от трудностей поскакал местечко потеплее искать?! Тьфу! А уж любовь-то как до этого изображал! Знать тебя больше не хочу, козел!

Тосю потом старушки во дворе расспрашивали, кого маменька так костерила на днях, и не верили, что это она про ворона...

Потом гнездо прохудилось и упало, рассыпалось в прах. Больше на этом месте вороны не строились. Да и ворона куда-то запропала. А ворон жил. Вернее, прилетал сюда харчеваться ежедневно. Тетя Соня ему не припоминала его прошлое: кто старое помянет, тому глаз вон. Да и было это все по молодости. Лишь иногда, насыпая ему зернышек, Софья Гавриловна по-доброму говорила:

– Ну что, старый козел, грустно одному-то? Грустно... Сама знаю...

* * *

– Тось... – Инга оторвала взгляд от ворона, топтавшегося на ветке за окном. – Ты помнишь моего мальчика рыжего, ну... из детства?

– Илью твоего? Помню, конечно. – Тут Тоню осенило. – Инька! Это ты из-за него так похорошела? Вы что, встретились, да? Рассказывай, рассказывай!

Тоня проследила за взглядом Инги, взяла со стола большую банку с семечками и, приоткрыв створку окна, насыпала корм под крышу птичьего домика. Ворон при этом не взлетел, а только слегка подвинулся по ветке подальше от окна.

Кофе остыл – про него забыли. Тоня, открыв рот, слушала Ингу, охала-ахала, кивала, удивленно вскидывала брови и, наконец, выдохнула:

– И это все? И ты от него сбежала?!

– Сбежала...

– Инька, ты с ума сошла! Да это же судьба! Ну ты же сама уже понимаешь, что со Стасом не сможешь жить!

– Не смогу...

– Так какого лешего ты убежала???

– Тось, подожди, не гони. Во-первых, это он от меня сбежал. Я уже готова была с ним посидеть, мне даже интересно стало, что тогда произошло такого, что он меня бросил? А сейчас думаю – ведь он предал меня! И это – во-вторых.

– Инь, ты не права! – горячо зачастила Антонина. – Ты не права! Ты ничего не знаешь, что там было и как! И...

– Подожди, Тонь. – Инга поморщилась недовольно. – Подожди, милая моя. Давай не будем сейчас ничего обсуждать, ладно? Что бы ты ни сказала, я все равно поступлю так, как задумала. Я уехала, и не на один день. Мне нужно время. Понимаешь, между нами стоят двадцать лет. Я ничего не знаю о нем, только то, что он служил на подводной лодке. Я не знаю, что у него с семьей, почему он один живет на этой даче...

– Он там давно появился?

– По осени...

– И вы ни разу не встретились за это время?!

– Ни разу. Не знаю, встретились бы мы или нет, если бы не авария. Я ведь теперь безлошадная. Ну, машина у меня будет, уже сегодня к вечеру. Есть у кого напрокат взять...

– И что ты собралась делать?

– Я, Тонь, собралась поехать отдохнуть. – Инга выразительно посмотрела на подругу. – Жаль, нельзя тебя с собой взять...

– Да что ты! Какой отдых! – Тося махнула рукой. – Слава богу, мама поднялась с постели. Она не только сидит, она ходит потихоньку. Мне уже легче стало. Да и помогают мне. Тетка приезжает, сестра, племянники.

– Я рада. – Инга накрыла своими ладошками руки Антонины. – Очень рада. Ты молодец, вытащила ее.

– Ну, и куда ты сейчас? – перевела разговор Тоня.

– Ой, Тось, хотелось бы в тепло, в Египет или Таиланд. Туда, где море. Но! Не поверишь – не хочу уезжать далеко от дома. Поэтому поеду куда-нибудь в пансионат в область. Сейчас засяду за телефон, сделаю звонки и поеду туда, где будут места. Вот так! Митю хочу тебе оставить. Можно?

– Ты еще спрашиваешь! Смотри, мама потом отдавать его не захочет! Смеюсь-смеюсь, отдаст, конечно, твоего лысого и криволапого мужчинку! – Тося поднялась из-за стола. – Так, начинаем варить кофе по новому кругу, а для мамы – фирменный, по-морскому. Ты иди, названивай. Потом доболтаем.

Через час у Инги уже был заказан номер в пансионате на Карельском перешейке. Она договорилась с Олегом, который ремонтировал ее машину, и он пообещал к обеду подогнать к дому Антонины автомобильчик напрокат.

– Ну вот видишь, как славно все решилось! – Инга была довольна.

Тоня отметила, что в ней не осталось и капли той вселенской грусти, которая навалилась на подругу несколько месяцев назад.

Потом они еще несколько раз принимались пить кофе, чай, обедали, за обедом частично посвятили в свои тайны любопытную Софью Гавриловну. Инга боялась, что ее замучит расспросами, но тетя Соня быстренько переключила все внимание на себя и пустилась в любимые свои воспоминания о любовных историях, которые то ли действительно приключились с ней давно, то ли были плодом ее неуемной фантазии.

Как и было обещано, после обеда во двор Тониного дома въехал не очень новый, совершенно приличный «фольксваген-гольф» в сопровождении слегка помятого «мерседеса». Абсолютно лысый, как Митя, водитель «гольфа» представился Игорем, другом Олега. Не отказался от кофе, но за столом рассеянно набухал себе «с горкой» бледного, заваренного еще утром чая. Не дал Тоне вылить в раковину «это пойло», а шумно отпил «горку», щедро сыпанул в чашку сахара и долго болтал внутри чайную ложечку.

– Игорь, вам шпионом не быть, – заметила Тонечка.

– А? Что вы сказали? – отвлекся Игорь от каких-то своих мыслей. – Почему не быть мне шпионом?

– Потому что вы продадите себя с потрохами при первом же чаепитии: очень по-русски гремите ложечкой в чашке, – ехидно заметила Тоня и поймала укоризненный взгляд Софьи Гавриловны.

Тете Соне мужчина по имени Игорь явно понравился, она была огорчена тем, что ее дочь вставляет такие непростительные шпильки. «Дурында! – думала про нее тетя Соня. – Мужчина явно одинок и симпатичен, а эта дурында, вместо того чтобы строить ему глазки, замечания делает. Не-е-е-е-т! Не в меня дочка уродилась. И не в папу. Тот тоже бойцом был по женской части...»

Игорь в глубокой задумчивости выпил свой, наверное, совсем не вкусный чай, шумно встал из-за стола, сказал почему-то «мерси» вместо «спасибо» и вложил в Ингину ладошку ключики от «гольфа».