Она вышла, аккуратно защёлкнув замок. А я остался сидеть с флаконом лекарства непонятно из какой реальности, ювелирным украшением и слегка отвисшей челюстью. Вот эта фраза, про ломку, была очень неприятной, к нам в больницу привозили наркоманов — они очень не любили свой организм, и врачам приходилось его чинить. Не всегда получалось сделать это вообще, и очень редко — за день-два. Остальные что только не делали, чтобы добыть новую дозу, начиная от банальной взятки медсестре и заканчивая попыткой взлома металлического шкафа с лечебной дурью. Ну а если не удавалось, то мучились они очень сильно и громко. Мне бы так не хотелось.

— Доза в неделю, — пообещал сам себе. — Нет, по одному дню буду прибавлять. Со среды.

Со среды, потому что чувствовал я себя после недельного перерыва ну очень хреново, и даже субботний укол не очень положение поправил. Сел с календариком, начал рисовать кружочки, десятый выпал на второе августа. Отличный день для того, чтобы завязать с инопланетным коксом. Но потом вспомнил про ударную дозу, и пять уколов решил оставить про запас.

(21). Сторона 1. 13 мая, среда

(21). Сторона 1. 13 мая, среда.

Димка припарковал скутер возле потрёпанного Логана, и решил перед сменой перекурить. Он уселся на парапет, покачивая ногами, погода стояла солнечная, с еле заметным ветерком, и тёплая — до лета оставалось рукой подать. Парковка медленно заполнялась, те, кто побогаче, стоматологи всякие, проктологи и приближенные к главврачу, высаживались из личного транспорта, кто победнее — шли пешком или на велосипедах добирались. Зарплата медиков шиковать особо не позволяла. Завхоз, дядя Паша, одетый по-летнему — в шортах и майке, шкрябал метлой по асфальту. На дядю Пашу заглядывался весь медицинский персонал женского пола, особенно средних лет. Димка автоматом отметил, что фигура у него похожа на соболевскую, такая же подтянутая и мускулистая. Лицо в многочисленных шрамах, с повязкой на одном глазу, и повязанная на голову косынка делали завхоза похожим на откинувшегося с корабля старого пирата. Или на бывшего военного.

Чуров приехал, когда Димка давил окурок в урне, махнул рукой, мол, подожди, защёлкнул пультом двери своего Аутландера и не торопясь дошёл до двери.

— А ну пошли со мной, — мотнул головой врач-лаборант, и чуть ли не пинком пропустил Куприна вперёд.

— Ты чего, Василич, охренел? — Димка дёрнулся, чтобы пробить двоечку, но вовремя остановился.

— Идём, — пенсионер решительно двинулся в сторону лаборатории. — Привет, девочки, а где Кудельман?

— Так не вышла сегодня, — доложила медсестра, сортируя баночки с анализами. — Заболела.

— Понятно, — Чуров открыл кабинет завлаба, дождался, когда Димка зайдёт внутрь, и захлопнул дверь. — Садись.

— Так в чём дело-то?

Врач внезапно смутился, опустился в кресло завлаба, крутанулся.

— Такое дело, Дмитрий, — сказал он, — ты с лаборанткой Кудельман в каких отношениях?

— С кем?

— Ну с Майей.

— А, с этой. Да уже ни в каких.

Василич приподнял кулак, чтобы грохнуть по столу, но опустил его аккуратно, и звук получился тихий и неубедительный.

— В общем так, девчонки болтают, что увольняется она из-за тебя, потому что ты ей голову закрутил, а потом бросил.

— Да пошла она, — Димка не чувствовал за собой никакой вины. — Вообще, что вам всем за дело до моей личной жизни. И это, Василич, ты чего здесь, а не в патологии? Повысили, что ли?

— Дурак, какое это повышение. Ну да, временно. И чего я тебе объясняю, мал ещё вопросы задавать. Ладно, ты знаешь, что Майя — внучка Нефёдова?

— Угу.

— Жопой по лугу. Отец её, Мишка Кудельман, Нефёдова сын, очень просил меня за дочкой своей присмотреть, потому что она любимого дедушку потеряла, дядю опять же, и вообще, хорошая девочка. Тут ты впёрся со своей пиписькой наперевес, задурил голову, и она вон всё бросить решила.

— Темнишь ты, Василич, — изобразил Димка майора Соболева.

Хорошо получилось, с прищуром, Чуров аж вздрогнул.

— Так и быть, — сказал он, — лучше от меня узнаешь. В общем, было у Нефёдова два сына-дебила и дочка-потаскуха, та ещё семейка. Жили они дружно, сволочи, а другим не особо давали.

— Мне Майя сказала, что её отец уехал отсюда сразу после школы, — осторожно заметил Димка.

— Ага, как же. Здесь он после школы учился, в фарме, а потом у нас в больничке лекарствами барыжил. Свалил отсюда, когда милиция его за жопу взяла, в столицу умотал, там народу много, не найти. В общем, твой отец, он с моей дочкой встречался.

— Да ну!

— Хрен загну. На рубеже тысячелетия это было. Папашка твой из армии откинулся, и к Нефёдову шоферить пошёл, моя Зинка только школу закончила, ну и они встречались. А потом Мишка Нефёдов на неё глаз положил, и у отца твоего отбил. А отец твой твою мамашу — у его брата. Короче, вся эта Санта-Барбара к чему, Мишка в столицу сбежал, там женился, взял фамилию жены, аптеку себе купил сначала одну, потом еще парочку, в общем, не бедствовал. А Серёга Куприн через два года сгинул, ну ты в курсе, земля ему пухом, как и почему, никто не знает.

— Чудеса, — Димке, по большому счёту, на всё это было наплевать, кто там с кем переспал, отца он никогда не видел, а мать с восьми лет — только эпизодически. — Я-то тут при чём?

— Погоди. Нефёдов помер, Мишка на похороны приехал, увидал Зинку, и тут у них старая страсть взыграла.

— Через тридцать лет?

— Двадцать пять, но всё равно, идиоты — они до старости мозгом двинутые, не лечится этот гормональный дисбаланс. В общем, с Германом мы теперь вроде как на разных сторонах, и смотреть в глаза ему мне неудобно. А Кудельман этот вон, Майю в больницу пристроил, и ему тоже отказать неудобно, дочь всё-таки.

— Его?

— Моя, дебил, за любовника своего переживает.

— Так это ты, Пётр Василич, виноват. А не я, — Димка обрадовался, — из-за тебя всё, то есть из-за дочки твоей, Зинаиды Петровны Чуровой Я ей тортик куплю на счастье.

— Ты, трахарь-террорист, не возбуждайся так раньше времени. С делами нашими покойницкими можешь попрощаться, если с Майей не разберёшься, Зинка тебя уволит. Хотя чего тебе, ипотеки нет, жены тоже, проживёшь как-нибудь.

— Ну уж нет, — Димка встал, — не дам благому делу пропасть. Поеду выручать тебя, Василич.

— Угу, — судмедэксперт достал лист бумаги, зачиркал карандашом. — Беги, герой. Только смотри, Кудельманов на радостях не заделай десяток, жалеть потом будешь, потому что вся их семейка на голову тронутая. Вот адресок.

Майя