Алексей проигнорировал ее и приобнял за плечи юношу, сидевшего рядом с ним на диване. Долговязого и нескладного, как все подростки, примерно того же возраста, что и Алексей, когда ты его обратил. По другую руку от него сидела Магдалена, кажется, полностью очарованная царившим в гостиной шумом. Вероятно, ее удивило, что Алексей привел домой актеров, но это развлечение ее, похоже, нисколько не расстроило.

– Эти талантливые господа только что отыграли великолепный спектакль, – все щебетал Алексей. – Такой современный, avant garde, как это называют. Настоящее откровение. Иди сюда, посиди с нами! И ты тоже, Констанс, дорогая.

Я взглянула на тебя, дожидаясь сигнала, но ты смотрел лишь на Алексея, просто сверлил его взглядом. И, в конце концов, пренебрежительно махнул рукой, разрешая мне сесть. Ты гордо прошествовал к свободному креслу и присел на его краешек, сохраняя на лице опасное выражение безмятежности. Я никогда не могла понять, что скрывается за ним. Оно приводило меня в ужас.

– Что тут происходит, Магдалена? – незаметно прошептала я ей.

Она чуть покраснела.

– Я знаю, надо было их выставить, но я так долго не была среди людей… Алексей сказал, что получил его позволение.

– Алексей соврал, – пробормотала я в ответ, переводя взгляд с радостного лица нашего золотого принца на твое, каменное. На этот раз он точно перешел черту, я была в этом уверена. Когда вы с ним останетесь наедине, ему придется чертовски дорого заплатить за свои действия.

Но я не могла винить ни Алексея за то, что привел домой эту веселую братию, ни Магдалену за то, что впустила их. Они наполнили гостиную светом и звуком, старый дом, по которому гуляли сквозняки, с их приходом начал казаться уютным и обжитым. Я подумала, что вечеринка – именно то, что нужно этим красивым старым комнатам. Именно это и должно было происходить в их стенах.

Симпатичная девушка в вечернем платье и серьгах с перьями кружила по комнате, разливая по бокалам остатки вина. Вероятно, они совершили набег на нашу пустую кухню и по-хозяйски распорядились всем, что там нашли. Я слабо улыбнулась ей, когда она вложила мне в руку бокал. Затем она подошла к тебе и вдруг разволновалась под тяжестью твоего взгляда.

– Вы пьете вино? – спросила она нерешительно. – У нас и абсент есть.

Ты одарил ее сладкой неотразимой улыбкой. По ее телу пробежала едва заметная дрожь, и она рассмеялась. А в следующее мгновение ты уже галантно взял ее за руку и усадил к себе на колени.

По комнате прокатился теплый смех, и Алексей одобрительно хлопнул в ладоши. Его миловидная подруга покраснела и прикрыла рот рукой, но ее глаза заискрились от восторга. В конце концов, как было тебе отказать, когда ты так распутно усмехался?

Я осторожно сжала свой бокал с вином, удивляясь этой внезапной перемене твоего настроения. Да, оно менялось то и дело, в этом не было ничего удивительного. Но обычно удовлетворение сменялось презрением, а не наоборот.

– Вот видишь? – прошептала мне с улыбкой Магдалена. – Все будет хорошо.

Ты поцеловал девушку в запястье и что-то ей прошептал. Она наклонилась ближе, чтобы лучше слышать сквозь веселую болтовню гостей, каштановые кудри соскользнули в сторону, обнажая красивое смуглое горло. Ты легонько поцеловал ее в основание шеи – ее темные ресницы затрепетали. Затем ты приоткрыл рот, коснулся ее кожи. Сперва ты целовал ее нежно, но вот я уже различила блеск твоих зубов, даже сидя в другой части комнаты.

– Не на… – произнесла я, поднимаясь на ноги.

Ты сжал ее руку и вонзил зубы ей в шею, не давая вырваться, когда она завизжала.

В комнате воцарился хаос. Друзья Алексея закричали и побросали бокалы на ковер; они вскочили на ноги и в ужасе хватались друг в друга. Все произошло так быстро, что никто не успел и слова вымолвить.

Ты грубо откинул от себя тело девушки. Она рухнула на деревянный пол: бледная, с остекленевшими глазами.

Алексей выкрикнул твое имя. Я едва расслышала это за грохотом и шумом толпы, бегущей из комнаты. Через несколько мгновений все его друзья исчезли.

Магдалена взвизгнула от ярости. Она вскочила на ноги, ее опущенные вдоль тела руки сжались в кулаки и задрожали. Я застыла. Бокал с вином разлетелся на осколки у моих ног, а я все смотрела, как меркнет жизнь в глазах этой бедной девушки.

– Что ты наделал! – завопила Магдалена.

– Иди в свою комнату, Магдалена, – рявкнул ты, вытирая кровь со рта манжетой рубашки. – Видеть тебя не хочу. Это все ваша вина, твоя и Алексея.

– Как ты можешь так?..

– Уйди, – прошипел ты.

Магдалена открыла рот, чтобы возразить, но твой свирепый взгляд заставил ее замолчать. Она вышла, с такой силой хлопнув дверью, что я подпрыгнула на месте. Я все еще сидела на диване, оцепенев от шока.

С Алексеем случился припадок. Он не переставая кричал на тебя с того самого момента, как ты укусил ту девушку, и теперь, в тишине почти опустевшей гостиной, я наконец смогла разобрать его слова.

– Ублюдок! Ты просто чудовище!

– Мы все чудовища, Алексей, – парировал ты, указывая на тело. – Вот что случается, если об этом забыть. Как ты мог столь беспечно и глупо привести в наш дом людей? Вот что с ними здесь происходит, и тебе это известно.

– Они мои друзья! – крикнул покрасневший Алексей. В своей свободной белой рубашке он был похож на капризного принца, но его ярость не уступала ярости взрослого мужчины. – Почему ты запрещаешь нам заводить друзей?

Будь ситуация иной, ты бы вышел, оставив Алексея наедине с его бурлящими страстями, но он преграждал тебе путь к двери. Я знала по опыту, что если Алексей продолжит на тебя давить, ты впадешь в ярость. Я невольно напряглась.

– Они тебе не друзья. Они люди. Хищные животные, призраки прошлой жизни. Не забывай, кто ты, Алексей.

– Я ничего не забываю! Иногда мне кажется, что я единственный, кто что-то здесь помнит. Вкус еды, прикосновение теплой кожи, звуки смеха.

– Алексей, – сказала я тихо, протягивая к нему руки.

– Не защищай его! – крикнул тот. – Ты и так занята лишь тем, что его защищаешь.

Его слова осиным жалом впились мне в сердце, но я знала, что он прав. Все эти годы я жила у тебя под каблуком, но все еще оправдывала твое поведение перед другими, надеясь найти смысл в безумии.

– Алексей, – прошипел ты.

Он вновь обратил всю силу своего гнева на тебя.

– Я не подписывался на то, чтобы чахнуть