– А у тебя есть мед? – спросил он безнадежно.

– Магазинный, – сказала Сашка. – Но в Торпе неплохой мед, всегда так было… Егор, когда ты говоришь «любовь» – что ты имеешь в виду?

– Я? – он растерялся.

– Нет, не прямо сейчас, – Сашка открыла тумбочку, где во втором ряду пакетов и склянок стояла баночка с медом. – Но когда-то в жизни ты ведь говоришь «любовь» или хотя бы думаешь… Что это?

– Это большая Идея, – неуверенно сказал Егор. – Вроде как солнце, висящее в небе. Оно отражается в каждом зеркале, в каждой луже, даже мутной…

– Когда ты произносишь «любовь», ты думаешь о солнце? – Сашка, прищурившись, смотрела на капли меда, лениво преодолевающие силу поверхностного натяжения.

– О тебе, – сказал Егор.

Мед с ложки пролился на столешницу – Сашкина рука дрогнула.

– Да, – он сделался очень серьезным, даже ожесточенным. – Когда ты спасала меня, тогда, на втором курсе… Помнишь? Когда ты смотрела внутрь меня, учила, переделывала… Мне показалось, что ты можешь всё. И что это всё – любовь и есть. Дикая такая… страшноватая. Тебя многие боятся, ты знаешь? Эта… штука гудит вокруг тебя, как трансформаторная будка. Или как стая шершней.

– Любовь как стая шершней, – пробормотала Сашка. – Надо будет вписать в автореферат.

– Это не смешно, – с упреком сказал Егор. – Помнишь, как ты меня спасла? Ты помнишь?!

* * *

Он был на втором курсе, и он валил сессию. Сашка, тогда третьекурсница, вмешалась в память Егора, помогла ему измениться изнутри и тем спасла от провала.

Егор вышел последним с того зачета. Сашка, которая ждала у дверей аудитории, закричала: «Ну?!» Он покачнулся, шагнул вперед и обнял ее, и так стоял, держась за Сашку, как пьяный за дерево.

«Как ты это сделала?! – шептал Егор. – Как ты смогла? Как?!» По его небритым ввалившимся щекам катились слезы: он отлично знал, какой ценой тут платят за академические неуспехи. У него были мать, отец и младший брат. Три провальные попытки означали три безвременные смерти…

Сашкины мысли скакнули – за два года до этого памятного дня первокурсник Костя провалил зачет, и похоронил бабушку, и лежал лицом к стене. И все были уверены, что он окончательно завалит сессию. Сашка тогда пришла к нему в комнату, занималась с ним, заставляла работать и била по лицу, и спасла Костю, это даже Фарит Коженников признал…

А если она не рождалась, не приезжала в Торпу, никогда не поступала в Институт, то Костю никто не спас и Егора никто не спас. Оба срезались на сессии, сошли с ума от потерь, сгинули и были забыты, как сотни неудачников – не прозвучавших Слов… Почему Сашка раньше об этом не подумала?!

Егор ушел. Две чашки с остатками чая стояли на столе, два размокших чайных пакетика лежали на блюдце, как дохлые инопланетяне; Сашка прошлась по комнате, от двери к окну и обратно. Егор, Глагол сослагательного наклонения – «если бы». Тот, кто приходит к Сашке в тот момент, когда особенно нужен. Говорит слова, которые ей необходимо услышать именно сейчас.

У Фарита нет над ней абсолютной власти. И это тоже он сам признал.

– Я… могу, – сказала Сашка вслух. – Это просто задание… по аналитической специальности. Я могу.

Топливо. Энергия. Информация. Не обманывать себя, не оправдывать то, чему нет оправданий, но отменить ложь, вытащить свою любовь из дерьма и грязи. И если она найдет, отыщет, создаст, спроектирует вероятность, при которой Ярослав никого не предал – ни Сашку, ни жену, ни детей, ни отца, – если такая вероятность возможна, Сашка реализует ее и отменит Фарита в своей жизни, а значит, сможет отменить его совсем, а значит…

Дальше она не решилась думать. Остановилась напротив белой доски и взяла с полки свежий маркер.

Первая черта – горизонт. Над горизонтом покажется серебряная искорка. Самолет зависнет на глиссаде, коснется полосы немного неуклюже – ведь Ярослав на этот раз не за штурвалом, только он умеет проводить посадку так мягко и плавно, что люди не сразу понимают, что уже катятся по земле. Он спустится по трапу в толпе других пассажиров, увидит Сашку и на секунду растеряется. Сашка выйдет с ним из здания аэропорта… Куда? Уже почти апрель, светит солнце, зеленеет роща первыми березовыми листьями…

«Когда мне было несколько месяцев, – скажет Сашка, – отец бросил мою маму и исчез в неизвестном направлении».

И он попытается держать лицо. Ответит: «Очень жалко». Или: «Мне жаль». И у него сделается виноватый вид, и голос наполнится горечью. Он скажет: «Нам надо поговорить, я за этим и приехал». А Сашка ответит: «А раньше? Почему ты раньше… не мог со мной поговорить?»

Он начинает оправдываться. Он жалобно блеет… своим глубоким и теплым голосом, который на Сашкиной памяти бывал полон мягкой силы и спасительного приказа. И знакомый голос звучит по-другому, и хочется заткнуть уши – фальшивые нотки царапают, будто гвоздями…

Сжав зубы, Сашка вернулась на два такта назад. Вот Ярослав идет навстречу, у него чуть заметные складки между бровей, горят зеленые глаза, он обнимает ее… Но ей неприятно прикосновение, она отстраняется. Он спрашивает и тревожится, выслушивает ее и широко улыбается: «Ерунда, какая жена с детьми?! Нет у меня никого…»

Сашка обмерла, на секунду поверив, что случилось чудо. И тут же увидела: теперь он лжет в глаза, а не просто утаивает. Ярослав лжет, потому что Сашка готова верить.

– Это не он, – шептала Сашка, яростно вычищая поверхность доски, так что летели клочья канцелярской губки. – Это вообще не он, я не узнаю… Я смоделировала какого-то незнакомого урода… Зачем?!

Три такта назад. Новая модель, новый виток вероятностей.

«А раньше? Почему ты раньше… не мог со мной поговорить?» – «Я боялся тебя потерять. Я столько раз… был уверен, что теряю тебя… я трус, да, но я не подлец! Я разведусь, я обещаю!» И он пытается ее обнять… отвратительные липкие руки… Он думает, что может обнимать ее сейчас?! Уверен, что она простит все на свете и поверит во все, что угодно…

Сухая губка, скользя по доске, отвратительно визжала. Не может быть, чтобы у этой схемы не было… хорошего исхода, думала Сашка, и пот заливал ей глаза. Любовь сильнее предательства… Но Сашка не может любить этого человека!

Тупик. Распад. Ложный путь. «Любовь» – великая мировая идея, но то, что Сашка считает своей любовью, – искаженная мелкая проекция. Отражение солнца в зеркале, засиженном мухами.

Она ударила кулаком по доске, так что задрожала стена. Она