делать? О добрые боги, что же делать?» — в отчаянии подумал Феликс, но на его мольбу не было ответа.

Но тут он услышал тихий всплеск, и увидел, что из темной воды, которой был наполнен ров, вылезла светлая пара рук. Изящные и женственные, они были окутаны приятным звездным светом. Но самым необычным было то, что плоть они имели лишь под водой, тогда как на поверхности они становились прозрачными, словно руки призрака.

— Что ты желаешь? — раздался в его голове новый приятный голос, принадлежащий женщине.

Феликс понимал, что от его выбора зависит многое, но уже давно знал, какой предмет ему нужно изготовить. Он понял это еще в деревне ворожей, когда только узнал об истинном предназначении скрижали. Направив все мысли на свое желание, он аккуратно передал священную табличку в женские руки, и те плавно унесли ее под воду.

Наступило молчание, а затем в темной глади стали загораться огоньки, словно всплывая со дна, и Феликс понял, что смотрит в бездонную тьму космоса. Он видел далекие созвездия, бесконечные и яркие, которые мерцали в разноцветной запредельной дымке. Его уши наполняла плавная музыка звезд, нежная и местами звонкая, как переливы драгоценных колокольчиков. Но среди всех этих приятных звуков, был один, который был слышан особенно отчетливее. Сначала Феликсу показалось, что это было некое космическое явление, похожее на грозу, которое еще не знакомо ученым-астрологам, и ему не было названия. Звуки и вправду походили на удары грома, но лишь отчасти. Было в них некий ритм и особое глубокое эхо, которое Феликс определил не сразу. Он подумал, что так могут звучать алмазы и сапфиры, которые с невообразимой силой бьются друг о друга. И только спустя некоторое время он понял, что он слышит звуки молота и наковальни. Вместе с ними пришли и другие, разнообразные вселенские мотивы. Это было хоровое пение звезд, которые кружили в нескончаемом танце перед глазами Феликса. Их слова несли в себе чистый и непорочный Первородный Огонь, который укреплял и питал, создавал новое из ничего. А затем Феликс увидел часть Первородного Камня, отделенного от Огня, и вновь с ним соединенного. Все драгоценности мира не могли сравниться с ним в красоте, и даже луна, которая являлась его отражением в других Мирах, была лишь бледной тенью того величия и гармонии, которые нес его истинный облик. Камень сиял мистическим светом, и с него сыпалась драгоценная живительная пыль. Маленькие духи, похожие на светлячков, кружили вокруг него, собирая эту космическую пыльцу, и умывались ею, словно утренней росой. Феликс видел хаос и порядок, которые соединили свои усилия, чтобы создать то, чего он так хотел. И когда звон молота стал утихать, космические образы стали быстро угасать, вновь погружаясь в бездонные пучины, и в конечном итоге Феликс вновь очутился перед темной водой, с трепетом ожидая, что будет дальше. Он чувствовал, как сзади к нему подошел кто-то, но не стал обращать на это внимание. Феликс верил Рануилу, и поэтому не беспокоился о собственной безопасности. Он знал, что небесный посланник защитит его, а поэтому неотрывно смотрел на водную гладь, ставшую черной, как бездна.

И вот, спустя несколько биений сердца, из воды вновь показались призрачные руки. Но на этот раз они держали не скрижаль, а узкий и вытянутый предмет, который еще местами источал гаснущий огненный свет, словно его только что вынули из жаркого горнила.

— Это что, трость? — услышал Феликс голос Гелиоса, который был похож на карканье ворона.

Ничего не ответив, маленький никс протянул руку и схватился за раскаленную поверхность. Но его не обожгло, и он, уже более уверенно, взял предмет из женских рук, и те тут же скрылись под водой. В тусклом свете пещеры было трудно разглядеть всю его красоту, но Феликсу все же удалось заметить изящную узорную окантовку, и серебряное покрытие по бокам, а также несколько драгоценных камней и черную мраморную поверхность предмета, по которой расходилась раскаленная паутина трещин, похожих на играющий в дневном свете янтарь.

— «Видимо, они такими и останутся». — подумал Феликс.

Он держал в руках самые красивые ножны для меча, которые только можно было представить. Они были легкими, будто сделанные из камыша, но при этом крепкие и надежные. У них были даже ремешки, созданные из непонятного материала. Вроде бы это была кожа, но когда Феликс провел по ним рукой, то ощущения были будто бы он гладит металл.

За спиной Феликса начались разговоры. На его плечо легла чья-то рука, а другая тем временем провела пальцами по ножнам. В этот момент Феликс забыл все, что с ним происходило, и что он видел в воспоминаниях. Сейчас для него существовали лишь эти ножны и Эльзир, который отражал своим гладким лезвием холодный свет пещеры. Чувствуя, что его сердце в любой момент может вырваться из груди от нарастающего предвкушения, Феликс медленно взял меч.

— Что ты умыслил, милое дитя? — раздался в голове голос Рануила. — Прежде чем ты оставишь это место, позволь мне одарить твой жезл своими охранными печатями, чтобы укрепить его силу.

— Это ножны, а не жезл. — проговорил Феликс, не сводя глаз с сияющего образа ангела, который стал источать еще больше теплого света. Сейчас, когда маленький никс держал в руках этот необычный предмет, его разум внезапно прояснился, будто до этого он находился в опьяненном состоянии. Еще крепче сжав Эльзир, Феликс медленно вложил его в созданные ножны.

И как только он это сделал, свет полностью ушел из пещеры. Казалось, что он, словно ткань, последовал за клинком, прямо в глубь ножен. И все же, хоть вокруг воцарилась тьма, Феликс ощущал пульсацию света у себя в руках. Ножны не расплавились и не загорелись, как это было в прошлый раз. Маленький никс ощущал приятное тепло у себя в руках, а также еле уловимое движение под гладкой поверхностью ножен, будто бы внутрь залетел рой пчел.

— Что случилось? Куда делся весь свет? — раздался за спиной Феликса голос Эскера, который вновь стал обычным. — Это еще одно воспоминание?

— Нет. — раздался голос Анастериана. — Мы все очутились во тьме.

После его слов раздался шипящий звук вынимания мечей. Где-то рядом с Феликсом выругался Декстер, и тут же вознес мольбу святой Силестии за свое несдержанное поведение рядом с божьим посланцем. Феликс ощущал общее настроение, и как многих из его спутников охватил новый страх, когда свет внезапно потух. Но сам он не испытывал ничего подобного, ведь в его руках был Огонь.

— Что ты содеял, дитя? — новый голос звучал так,