ладно, — примирился Денафриа. — Увлекайся чем хочешь.

Выехав из туннеля Линкольна, Денафриа повернул налево и покатил между ровными рядами оранжевых конусов, огораживающих восточный въезд в туннель.

— Хочу познакомиться с Лусией Гонсалес, — сказал Денафриа.

— У нее фамилия, как у того кубинского мальчика, Элиана[758], — заметил Павлик.

Денафриа недоуменно помотал головой.

— Ах да! — вспомнил он. — Мальчик из Майами.

— Насчет футбола я и вправду пошутил, — продолжал Павлик.

— А? Что? Ах да. Не бери в голову.

Обоим было неловко.

— Значит, ты хочешь познакомиться с Лусией, — сказал Павлик.

— Ну да, — кивнул Денафриа. — Витторио охотно сдал ее, как только ему начали угрожать. Судя по всему, расстались они с Лусией совсем не мирно.

— А мне что делать? — спросил Павлик. — Заучивать фамилии мафиози?

— Кто там в списке, который тебе дали? — спросил Денафриа.

Павлик прищурился, вспоминая.

— Какой-то Пит-водопроводчик… Или Пит из пиццерии…

Денафриа улыбнулся:

— Оба.

— И еще Тони Мопс, — осенило Павлика. — Я правильно говорю?

— Да, — кивнул Денафриа. Видя, что идущий впереди грузовик притормозил, он перестроился в правый ряд. — У него есть собачка, мопс, с которой он повсюду разгуливает. Тони не настоящий бандит, не такой, как те отморозки, про которых я тебе рассказывал, но давно сотрудничает с мафией. Еще один богач, который снабжает их деньгами. Тони Мопс занимается распространением порнографии. Принял дела после того, как Чарли Рега отдал концы. О Чарли Рега ты ведь слышал?

— Мафиозо, которого убили на пирсе Канарси, — кивнул Павлик.

— Он самый, — сказал Денафриа. — Жуткое дело.

— Ты уверен, что я тебе сейчас не нужен? — спросил Павлик.

— Ты пригодишься больше, если она не будет знать тебя в лицо. Тогда ты сможешь подойти к ней поближе.

— Вот так всегда, — вздохнул Павлик.

Денафриа рассмеялся.

— Вот теперь смешно, — заявил он.

Павлик закатил глаза.

Глава 3

— Как Джин? — спросил Бенджамин Лукесси.

— Он полный придурок, — ответил Манджино.

Лукесси был худощавым пожилым человеком с густой гривой седых волос, которые он зачесывал назад. На нем были черные свободные брюки, белая рубашка поло и темные очки. Они беседовали в «форде-мустанге», принадлежащем дочери Лукесси. С машины еще капала вода; они только что побывали в автомойке. Теперь они направлялись на запад, в сторону окружной автострады. Задние окошки были открыты, и в салоне машины завывал ветер.

— Значит, Джин со страху наделал в штаны, — сказал Лукесси. — Если бы не был законченным наркоманом, мог бы неплохо вести дела в своем отеле.

— Он что-то говорил о конце недели, — вспомнил Манджино. — Пятница или суббота, если это тебе чем-то поможет.

— Поможет, — кивнул Лукесси. — Раньше, чем я думал, но все равно неплохо. Бедняга, он так и не поймет, чем его ударило.

Манджино вынул из пачки сигарету. Лукесси достал из бардачка зажигалку и поднес Манджино огонек.

— Спасибо, — сказал Манджино.

— Джин сказал, что именно я порекомендовал тебя? — спросил Лукесси.

— Нет, он слишком расхвастался своими доходами.

— Ну да… Что ж, надеюсь, пока он радуется жизни.

Манджино чуть опустил стекло со своей стороны, затянулся сигаретой и выпустил дым в приоткрытое окошко.

— Надеюсь, после того, как я сделаю то, второе дело, ради которого я вам сегодня понадобился, меня, наконец, примут в семью, — сказал он. — Не хочу тебя обидеть, но, по-моему, меня давно пора повысить. Я много чего сделал для вас и еще сделаю сегодня.

Лукесси похлопал Манджино по колену.

— Простая формальность, малыш. Необходимо согласие бригадира, но сегодня ты как раз работаешь на него. После этого тебя обязательно примут.

— А то мне уже казалось, будто меня не примут никогда, — скривился Манджино. — Хотя… я знаю многих членов семьи, которые… в общем, пустышки. Они не заработали свое место как полагается. Опять-таки не сочти за оскорбление, но некоторые ваши ребята даже на стреме стоять не могут, а в семью их приняли.

— Можешь не рассказывать, — поморщился Лукесси. — Сейчас другие времена, не то, что раньше. Да, так мы сейчас живем. В наши стройные ряды проникло много дерьма. С другой стороны, многие достойные люди завязали, особенно те, кто неплохо зарабатывает. Ты ведь читаешь газеты и знаешь, что их обвинить трудно. Я и сам не знаю, как поступил бы на их месте — особенно если бы сейчас я был новичком и мне пришлось бы начинать все сначала.

— А мне ничего другого не остается, — хмыкнул Манджино. — Слишком много надо мной начальства. Я отсидел два срока. А стричь волосы не умею.

Лукесси рассмеялся:

— Есть у меня один знакомый, вот кто хорошо устроился. Отсидел он полтора года и решил завязать. Перестал собирать дань и сделался парикмахером. И ведь до отсидки он зарабатывал очень, очень неплохо. Сейчас он совсем не богат, но на хлеб ему хватает. Зато спит спокойно и не думает, кто из друзей сдал его, чтобы спастись самому. По-моему, дело того стоит!

— Но не для меня, — проворчал Манджино.

— А кроме того, есть еще богатые сосунки вроде Ларри Берры, — продолжал Лукесси. — Кстати, о Ларри. Ты встречаешься с ним завтра вечером. Если повезет, там будет и его новая подружка. Обрати на нее внимание. Красотка что надо.

Манджино ковырялся в зубах уголком от упаковки спичек.

— Он и правда такой глупый, как о нем говорят? — спросил он.

Лукесси усмехнулся:

— Раньше я вел дела с его папашей. Вот уж кто был умен! Но и мне хватало мозгов не выдаивать его до конца. Он умел зарабатывать деньги. У него были длинные руки. Повсюду друзья. Зато сынок в смысле денег — полный идиот. От рождения. Кем надо быть, чтобы дать какому-то парикмахеру пятьдесят восемь кусков? Ответь! На такую глупость способен только Ларри. В последнее время он особенно поглупел, и на его выходки больше невозможно смотреть сквозь пальцы. Я, конечно, не собираюсь его убивать за то, что он швыряется деньгами. Понимаешь, о чем я?

— Да, понимаю, — кивнул Манджино.

— Поэтому завтра не надо его запугивать, — продолжал Лукесси. — Погладь его по шерстке. Найти подход к такому, как Ларри, очень просто. Надо только помочь ему поверить в то, что он живет на самом деле. Тебе, конечно, придется то и дело прикусывать язык, но, если ты правильно разыграешь карты, дело того стоит. Посмотрим правде в глаза: его время пришло. Если мы сейчас не выдоим этого дурачка, рано или поздно его выдоит кто-то другой.

Лукесси свернул к заливу, остановился на боковой дорожке и снова закурил. Сделал пару затяжек, закрыл окно и включил радио. Потом наклонился к Манджино и едва слышно прошептал:

— Как говорят в кино, мне