окружит себя стражниками, которых приобретает подкупом и платежами. Наподобие журавлей, что прилетают на зиму, желая потом вернуться в свои земли, а пока — здесь наносят нам ущерб, так и эти пришли к нам как невольники [то есть после захвата Иерусалима] и с момента их прибытия приносят нам много зла, но теперь хотят вернуться в Иудею»[2603].

Не вызывает сомнения то, что некоторые «старые христиане» считали, что марраны жаждут возвращения в Иудею. Подобное же обвинение было позже брошено им советниками герцога Медины-Сидонии, когда в 1473 г. марраны готовились поселиться в Гибралтаре. Паленсия говорит о мессианских надеждах, которые предположительно питали марраны, и он рассказывает нам, что конверсо надеялись, что Мессия придет в Севилью[2604]. Несомненно, кое-где среди марранов просыпались мессианские надежды — или, точнее, в рамках маленького движения «возвращенцев», которое пустило ростки после гонений 1449, 1462 и 1467 гг. Но обвинение советников герцога в том, что марраны намеревались вернуться в Иерусалим, было ложным[2605]. Если и было такое «движение», то оно, несомненно, было очень малочисленным. Как и все остальное, касающееся иудаизма марранов, эта тенденция тоже была сильно преувеличена. Только с установлением инквизиции, гонениями в Португалии, изгнанием из Испании и завоеванием Палестины турками (1516 г.) мы видим настоящее движение возвращения не только к иудаизму, но и в Палестину. Но, как известно, даже тогда оно представляло незначительное меньшинство «возвращенцев», которое, в свою очередь, представляло незначительное меньшинство марранов[2606].

Автор завершает свою картину конверсо несколькими широкими мазками. В целом, говорит он, марраны надуты и тщеславны своей гордыней, кичливостью и безумием[2607]. В своем высокомерии они хотят подмять под себя христиан той земли, где живут. На деле, они процветают за счет воровства и хищности. Они грабят церкви, покупают епископства, должности каноников и другие титулы Святой Матери Церкви, получают позиции церковников и не верят ни в святую католическую веру, ни в мессу, которую служат. Так, в сборе налогов и в управлении, которое дается им королями и князьями земель, они покушаются на права настоящих христиан, потому что задирают налоги («pujen las rentas») и грабят вдов и сирот, бедняков и работников. «Они берут с дохода богатого все, что могут, а с бедного больше, чем должны, и, поступая так, они идут по пути нечестивцев, которые «хватают бедного, привлекая его [к себе]»[2608]. Таким образом, указав на их качества, предрасположенность и поведение, автор явно чувствует себя вправе определить их как «подлое племя» и «проклятую расу», презираемую Богом, христианами и маврами[2609].

Тем не менее, помня о том, что марраны, как и большинство христиан, отождествляют свою расу с расой пророков, апостолов самого Иисуса Христа, автор считает необходимым объяснить, что конверсо на самом деле не принадлежат к этой расе. Когда они вернулись в Иудею из вавилонского плена, они женились на женщинах из Эдома, Моава, Амона и Египта и всех рас Вавилона, то же самое они делали после разрушения Второго Храма, когда попали невольниками в разные страны и взяли себе в жены женщин всех рас. Так они стали смешанной расой, скверной и развратной, совсем непохожей на расу колена Иуды, которая изначально была чиста. Как сказал Иеремия: argentums reprobum vocate eos. Он назвал их фальшивым серебром. Христиане, которые вступают в брак с этой расой, делают это из самых благих побуждений, веря в то, что это чистейшая раса на земле (la mas limpia generation), которую Бог избрал быть Его народом. Они не понимают гнусности племени, с которым смешиваются[2610].

Но вреду, нанесенному «плоти» христиан смешением с плохими расовыми элементами, сопутствует еще больший вред, причиненный их духу проникновением ложных верований и ересей. Ереси конверсо проистекают из древних времен, поскольку марраны унаследовали их от своих предков, пришедших в Испанию после разрушения Второго Храма. Соответственно, некоторые из них отрицают, что есть какая-либо жизнь сверх того, что мы видим между рождением и смертью, в то время как другие держатся за ложные мнения некоторых древних еврейских сект. Подчеркивая неверие марранов в «другой мир» и перечисляя древние еврейские секты, автор, несомненно, следует за Эспиной[2611], за исключением того, что последний воздерживается от приписывания взглядов этих сект «новым христианам». Тем не менее автор Альбораике, который отождествляет марранов с евреями, приходит к выводу, указанному Эспиной[2612].

Автор заканчивает свое обсуждение конверсо, рассматривая их конец — или, точнее, решение марранского вопроса. «Если этих людей не сдержать и не остановить, — говорит он, — они нанесут еще больший вред. Но теперь, как вы можете видеть, они получили отповедь, которая должна закончиться жестокой смертью от меча. Должно быть исполнено пророчество Моисея (Второзак. 32:42): «меч мой насытится плотию», что означает: «я отомщу за преданных мне и поражу тех, кто меня ненавидит»[2613]. Автор цитирует слова св. Исидора: «В Испании поднимается ересь среди народа, который распял Христа. Она продлится семьдесят лет, а на семидесятый год будет уничтожена огнем и мечом»[2614]. Следуя за предсказанием святого, автор настаивает на том, чтобы марраны были уничтожены «воспламенившимся огнем» (предлагаемая инквизиция) и «отточенным мечом» (народная резня). Здесь опять он напоминает Эспину, идеями которого он начинает и заканчивает свой трактат.

Определив, таким образом, автора как фанатичного противника конверсо, расиста типа Гарсии и Эспины, мы отнюдь не удивлены ни одной из частей нарисованного им портрета «новых христиан», за исключением единственного пассажа, в котором он делает различие между северными конверсо и прочими. По необъяснимой причине он решил, что, в отличие от других «новых христиан», северные являются единственными (т. е. не вынужденными) обращенными, и, «так же как в Старой Кастилии, Бургосе, Паленсии, Вальядолиде, Саморе, Саламанке и Леоне, едва ли можно найти еретиков среди этих естественных обращенных, так же в королевстве Толедо, Мурсии, Андалусии и Эстремадуры трудно найти среди них правоверных христиан»[2615]. Возможно, этот пассаж заставил Фиделя Фиту предположить, что автор Альбораике был евреем[2616] — утверждение не только неприемлемое, но и просто немыслимое для ученого такого масштаба. Мы можем вынести из этого казалось бы странного пассажа, что автор Альбораике был, помимо всего прочего, хитрым тактиком. Отмеченное им различие между северными марранами и прочими может отражать желание выглядеть беспристрастным и таким образом усилить правдоподобие тяжелых обвинений, возведенных им на подавляющее большинство конверсо, которые жили в других районах страны. Это смягчило бы его вердикт о тотальном уничтожении и тем самым создало бы ауру справедливого суда. Но автор должен был знать,