что северные конверсо не были защищены от его ядовитых атак больше, чем южные. То, что он сказал об их «смешанной» северной расе и об их естественных склонностях (как то отказ воевать и тяжко работать), являлось характеристикой, применимой ко всем марранским группам, вне зависимости от их географического нахождения.

III. Алонсо де Оропеса

I

Невозможно составить подробный отчет об отношении «старых христиан» к конверсо без пристального рассмотрения взглядов человека, который, может быть больше, чем любой другой «старый христианин» его времени, выступал в защиту конверсо. Это был Алонсо де Оропеса, генерал ордена иеронимитов в Испании, чью деятельность в связи с проблемой конверсо мы обсуждали в нашем освещении царствования Энрике IV[2617]. К сожалению, мы мало что знаем о жизни Оропесы помимо его деятельности. Только немногие дополнительные сведения более или менее побочного характера могут помочь нам составить относительно полную, или, скажем, менее фрагментарную его биографию.

Нет никаких сведений о его семье[2618] или времени его вступления в орден иеронимитов. Однако он должен был быть молодым человеком, когда начал свою карьеру в качестве вполне оперившегося монаха в иеронимитском монастыре Девы Марии Гвадалупской[2619], после того как изучал свободные искусства и теологию в университете Саламанки[2620]. Оропеса был известен как блестящий студент и преданный делу монах. Он выделялся своей ученостью, набожностью, смирением и, превыше всего, религиозным пылом. Очень скоро он стал проповедником. Через несколько лет после принятия в орден он был избран братьями конвента Санта-Каталина-де-Талавера приором их монастыря[2621]. Там, в силу требований своей должности, он расширил и улучшил свои проповеди[2622], и «стал таким мастером в этой деятельности, что завоевал признание как один из выдающихся [проповедников] своего времени»[2623]. Его слава разнеслась повсюду, а престиж вырос. Через несколько лет, в октябре 1456 г., он был избран приором конвента Сан-Бартоломе-де-Лупиана, одного из старейших монастырей иеронимитов в Испании.

Его интерес к проблеме конверсо возник еще во времена толедского бунта 1449 г. и опубликования «Толедского статута». Тогда он еще был послушником в Гвадалупе, но уже проявил себя человеком зрелого суждения, самостоятельного мышления и острым наблюдателем людей и событий. В кровавом преследовании конверсо в Толедо, включая лишение их права на должности, он видел лишь продукт преступных страстей, которые разожгли амбиции злых людей. Он назвал его чудовищным злодейством, которое должно потрясти совесть всех честных христиан. Перед лицом распространившегося насилия и кровопролития Оропеса не мог сдержать своих мыслей и чувств и решил высказать их публично. Именно тогда он начал проповедовать[2624]. Он открыто взял сторону «новых христиан» и яростно нападал на их противников и преследователей как врагов христианской морали. Проповеди принесли Оропесе приверженцев, и под впечатлением его аргументов приор монастыря убедил Оропесу изложить их в письменном виде. В ответ на это Оропеса начал писать свою большую работу Lumen ad revelationem gentium et Gloria plebis Dei Israel (лат. Путь к просвещению язычников и слава народа Израилева)[2625].

Он намеревался написать книгу, содержащую две части: одну — раскрывающую теоретические аспекты еврейско-марранской проблемы, другую — посвященную ее практическим аспектам, как они проявились в испанских королевствах[2626]. В течение нескольких лет он написал порядка сорока глав, около двух третей первой части, когда обязанности приора конвента Талаверы вынудили его прервать работу. Его избрание генералом иеронимитского ордена и приором Сан-Бартоломе только добавили бремени административных обязанностей, и в ближайшие годы Оропеса не мог найти достаточно времени, чтобы снова сконцентрироваться на книге. На самом деле, сказал он, дела конвента «настолько захватили мои мысли и мой дух, что я, как говорят, забыл свое собственное имя»[2627]. Но марранская проблема явно преследовала его, потому что понадобилось всего одно публичное обращение к нему, чтобы он помог в ее разрешении, и тогда он стряхнул с себя прочие заботы и сконцентрировал на ней все свое внимание.

Событие, о котором идет речь, произошло в апреле 1460 г., когда руководство францисканского ордена в Испании обратилось к иеронимитам с призывом присоединиться к ним в усилиях к установлению инквизиции в Кастилии[2628]. Это вызвало быструю цепь событий, которые привели Оропесу к тому, что он, с санкции короля, взял на себя ответственность за руководство инквизицией в Толедо, чьей задачей было расследовать религиозные отклонения во всех слоях городского населения, как «новых», так и «старых христиан». Выполнение им этой задачи и последующие события уже описаны нами. Теперь мы только добавим к этому описанию несколько моментов, в основном касающихся последующих событий.

По окончании своей деятельности инквизитора в Толедо в апреле 1462 г. Оропеса взялся за окончание работы о проблеме конверсо, которую он начал за двадцать лет до того. Он, очевидно, думал, что только большая работа, раскрывающая все относящиеся к проблеме факты, может помочь рассеять невежество и недоброжелательство, которые препятствуют ее решению и отравляют отношения между «старыми» и «новыми христианами». Оропеса мог начать проводить в жизнь свой план вскоре после возвращения в конвент Сан-Бартоломе, но работа продвигалась медленно, несомненно, из-за его монашеских обязанностей и других общественных дел. Тем не менее 24 декабря 1465 г. Оропеса, наконец, завершил первую часть, и вскоре после этого, в начале 1466 г., написал новое вступление к книге, которую посвятил архиепископу Каррильо[2629].

Оропеса был в дружеских отношениях с Каррильо со времен, когда обсуждал с ним в Алкала план по установлению инквизиции в Толедо. У Каррильо, вне сомнения, сложилось хорошее впечатление о службе Оропесы в качестве инквизитора, он был хорошо знаком с его взглядами на проблему и в достаточной мере разделял их. Поэтому он неоднократно убеждал Оропесу завершить его незаконченный Lumen, который, в числе прочего, должен был включить резюме его деятельности и собранных им в Толедо данных, а также рекомендации по политике королевства в отношении религиозной ситуации.

Когда Оропеса писал вступление к своей книге, Каррильо находился в состоянии конфронтации с королем. Архиепископ был лидером партии, низложившей Энрике и короновавшей его сводного брата Альфонсо. Оропеса, разумеется, ни в чем этом замешан не был. Он держался вдалеке от политического конфликта, не выразил своего мнения о действиях мятежников и формально считался нейтральным[2630]. Поэтому Оропеса чувствовал себя вправе напомнить Каррильо о роли, которую тот сыграл в завершении книги, оказав моральную поддержку автору книги, и настоятельно попросить его защитить эту работу от ожидаемых нападок «злонамеренных людей». Этим и другими уничижительными эпитетами Оропеса наградил врагов конверсо, которые, как он знал,