Примечательные указания содержались в «Наказе» относительно Германии и Австро-Венгрии. После падения Германской Империи роль Пруссии должна быть существенно ограничена, и вместо унитарной системы следует добиваться перехода к федеративной организации Германии «с исключением в преобладании в ее составе какого-либо государства». Австро-Венгрия неизбежно должна была быть ликвидирована и часть ее территорий следовало разделить между Россией, Польшей и Румынией. При оценке отношений с Болгарией говорилось об отказе от «иллюзии о возможности прочного сближения между ней и Россией». «Предательство славянского братства» болгарским правительством, вступившим в войну на стороне Германии, делало необходимым переход к поддержке «не только… Сербии, но и Румынии и даже Греции в их земельных спорах с Болгарией». Стратегические интересы России следовало также обеспечить путем сохранения за ней Аландского архипелага и устья р. Неман. Все территориальные претензии Греции, за исключением Дарданелл, можно было поддержать. «В отношении Святых Мест в Палестине – нужно стремиться к сохранению существовавшего религиозного status quo».

Удовлетворение российских интересов в отношении проливов требовало определенных взаимных уступок от Англии и Персии. Еще 10 декабря 1918 г. британский посол в Тегеране заявил о «приостановлении действий англо-русского соглашения по Персии (до того момента, как появится русское правительство, которое Англия сможет признать)». Расширение английского влияния на Каспии и в Туркестане следовало ограничить. Предполагалось настаивать на временном ограничении провоза английских товаров по Закавказскому транзиту (Баку – Батум) и обеспечить «плавание по Каспийскому морю, как внутреннему… только прибрежным государствам», а также добиваться, чтобы «организация военного дела в Персии, ранее принадлежавшая России, не переходила бы к Британии. Наконец, на Дальнем Востоке нужно было добиваться «установления прочных дружественных отношений между Россией и Японией, дабы предупредить попытку японцев использовать в своекорыстных целях свое нынешнее положение в Сибири и в Приамурье (расположение крупных воинских контингентов в крае еще с 1918 г. – В.Ц.)». Следовало твердо стоять на «букве» всех прежних договоренностей с Японией и не давать возможности усилиться японскому влиянию в Северной Маньчжурии. Равным образом и в российско-китайских отношениях нужно было «сохранить старинную дружбу», но при этом «восстановить существовавшее до войны положение России в наиболее интересующих ее окраинах Монголии, Барге и в Китайском Туркестане». Сама Япония, через своего официального представителя на конференции барона Макино, сделала в феврале 1919 г. заявление по поводу ее участия в событиях на российском Дальнем Востоке: «По требованию союзников Япония послала в 1918 г. свои войска в Сибирь с целью прийти на помощь чехословакам… наши войска должны были также взять под свою охрану огромные интернациональные склады… В полном согласии с союзниками мы заявили, что мы эвакуируем Сибирь, когда будет водворен порядок и установлено прочное (российское. – В.Ц.) правительство».

Рассматривая документы РПС, можно с уверенностью утверждать, что никакого «умаления национальных интересов России Белым движением» (как это принято, к сожалению, считать в современной псевдоисторической публицистике) не происходило. Напротив, Русская Политическая делегация и Русское Политическое Совещание твердо стояли на позициях защиты внешнеполитических приоритетов бывшей Российской Империи, правопреемницей которой объявляло себя Белое движение. В отличие от руководителей внешней политики советского Наркомата иностранных дел, защита внешнеполитических позиций России происходила не в рамках провозглашенного курса на осуществление «мировой революции» и разжигание «классовой борьбы» во всех окружающих бывшую Империю государствах и государственных образованиях. Защита национальных интересов России проводилась в строгих нормах международного права, в провозглашении курса борьбы за сохранение мира и уважение законных интересов других стран.

Еще более ранним «проектом» внешнеполитических приоритетов, которые должно будет защищать объединенное российское международное представительство, была телеграмма Шульгина генералу Драгомирову от 3 октября 1918 г. В числе этих приоритетов отмечались: «признание государственного суверенитета России над всеми областями, входившими в состав ее до 25 октября 1917 года, когда захват областей большевиками лишил Россию фактической возможности осуществить, отстаивать этот суверенитет, от которого законная власть России никогда не отказывалась (исключение делалось применительно к Польше. – В.Ц.)», «немедленное прекращение Брестского и дополнительного к нему договоров и всех вообще мирных договоров, заключенных Германией с отдельными частями России во время советской власти (с Украиной, Грузией. – В.Ц.)», «большевистская власть не может явиться представительницей России ни в целом, ни в частях на мирной конференции», «допущение большевиков к участию в мирной конференции явилось бы морально недопустимым международным поощрением организованного, возведенного в принцип террора», «участие союзников в борьбе с советской властью должно выразиться прежде всего в содействии организованной генералом Алексеевым Добровольческой армии». Нетрудно видеть, что провозглашаемые Белым движением направления внешней политики имели свою общность и неизменность как относительно Российской Империи, так и в отношении к будущей «постбольшевистской» России (4).

Практически все официальные заявления РПС, публиковавшиеся на страницах издаваемой в Париже известным российским журналистом и общественным деятелем В. Л. Бурцевым газеты «Га Cause Commune» («Общее дело»), подписывались или полным составом РПД, или, реже, несколькими ее членами (Львовым, Маклаковым, Чайковским). Среди целей, ради которых следовало издавать эту газету, назывались: «борьба с большевизмом вообще», не только в России, но и в Зарубежье; «борьба с германо-монархическими течениями», а также со всеми теми, кто, «пользуясь нашим Смутным временем… расхищают и предают Россию». Газета Бурцева стала официозом РПС, последовательно отстаивая российские интересы перед союзниками. Номера, выходившие на французском, дублировались на русском языке, что, несомненно, усиливало пропагандистский эффект. Финансирование деятельности РПС (около 250 тысяч франков ежемесячно) осуществлялось за счет бывших казенных средств, размещенных для оплаты военных заказов российским правительством в САСШ и перемещенных после 25 октября 1917 г. на частный депозит Б. А. Бахметьева, а также за счет частных вкладов от А. И. Путилова, Б. А. Каминки, А. И. Коновалова и, частично, субсидий французского правительства (газета получила единовременную субсидию от французского МИДа). Информационную поддержку Белого дела в Париже осуществляло также Отделение информирования и инспирирования французской печати, находившееся под контролем Савинкова. Вместе с «Общим делом» оно составляло агентство «Унион». Правда, корреспонденция из России, хотя и отличалась достоверностью, приходила с некоторым опозданием.

Помимо «Униона» в Париже предлагалось создать структуры, призванные «противодействовать большевизму» различными методами. Так, например, М. С. Маргулиес выступил с идеей «сражаться с большевиками торговлей» посредством создания специального Международного Комитета для невооруженной борьбы с большевизмом. 10 апреля 1919 г. Маргулиес на приеме у главы МИД Франции Пишона развернул план, по которому этот Комитет будет осуществлять «товарные интервенции» в страны, «больные большевизмом». Проект исходил из того, что большевистские идеи быстрее развиваются в странах бедных, «обездоленных», поэтому «посылка в кредит больших стоков товаров» способна создать среди населения этих стран «длительные симпатии к союзникам». Маргулиес усматривал «только два способа быстрого свержения большевиков: либо реальная, а не маргариновая, как до сих пор, вооруженная помощь нашей армии (актуальность этого заявления объяснялась провалом французского десанта в Новороссии. – В.Ц.), либо торговля. Первая невозможна, благодаря бессилию современных союзнических правительств сломить сочувствующую большевикам оппозицию рабочих, – надо немедленно организовать и широко обратиться ко второй». План Маргулиеса предполагал создание особых структур (аналог будущих концессий НЭПа), через которые будет осуществляться продажа и поставка товаров Советской России. Для осуществления кредитования следовало открыть «все иностранные банки». В расчетах за поставки нужно было перейти на золото и сырье. Охрану товаров предполагалось поручить красноармейцам, но под контролем иностранных офицеров. Международный Красный Крест должен был наладить бесплатное питание детей. Гуманитарная и техническая помощь лучше военных действий могла бы убедить население, по мнению Маргулиеса, в преимуществах «капитализма». План получил одобрение французских дипломатов, но осуществлен не был. Схожие по своим целям, подобные Комитеты были созданы в Дании и Швейцарии (в их организации участвовал известный норвежский ученый Ф. Нансен). Кроме «товарных интервенций» план Маргулиеса предусматривал создание «мирового бюро прессы» для «распространения по всему миру правильных сведений о большевизме», чтобы избежать и «легкомысленно-сочувственной оценки, которую дают большевикам американцы», и «слепоту многих русских, которые видят в этом мировом событии только обыкновенный разбой» (5).