от уровня его образования или степени духовных интересов. Жизнь сводила меня с образцово необязательными людьми, среди которых в свое время были: профессор и преподаватель, врач и экскурсовод, предприниматель и инженер. Все они когда-то получили дипломы о высшем образовании, не получив, к сожалению, даже начального воспитания, элементарного представления об элементарных нравственно-этических нормах. А жаль! Ведь в подобной ситуации вузовский диплом только оттеняет мелкую непорядочность его владельца.

Неисполненные обещания, нарушенные клятвы, отказы от «честных слов», ложные обнадеживания – все это, безусловно, ранит нас и вынуждает сегодня разочаровываться в людях, которых мы еще вчера так глубоко уважали (а иных и боготворили). Вот уж точно – «Не сотвори себе кумира!» Вероятнее всего, их реакция на ваши упреки в ненадежности, если вы прибегните к ним, не будет носить извинительного характера. Более того, она может быть раздраженной: «Ну не мог, забыл. Господи! Раздуваешь обиду из-за какой-то мелочи жизни!» В сущности, это разновидность уже знакомого нам «исчерпывающего» оправдания: «Я такой, какой я есть!» Но «мелочи» и «значимое» – неразделимы, ибо неучтенные нюансы могут погубить идею, ибо «неверный в малом неверен и во многом» (Лк. 16,10). Да и существует ли грань, за которой «малое» однозначно переходит в «большое», а то и другое – в судьбоносный фактор? Есть ли четкий критерий, разделяющий неверность на ординарную и экстраординарную? Конечно, нет. Все зависит от обстоятельств и роли в них предмета наших надежд.

В ситуациях подобного рода резкое осуждение и, простите, физиологическую неприязнь «неверный» вызывает не столько тем, что обострил вашу проблему, не реализовал свое обещание, сколько тем, что он даже не счел нужным известить вас об этом. Ведь второй «неверностью» он практически обезоружил вас перед проблемными обстоятельствами. Да, могут измениться условия, исчезнуть возможности исполнить в срок обещанное (которого, в соответствии с народной мудростью, почему-то ждут три года), все может случиться, но возможность своевременно сказать правду надеющемуся на вас человеку остается практически всегда. Однако далеко не всегда люди прибегают к этой возможности. Почему?

* * *

Желая прослыть «лучше, чем я есть», движимый желанием блеснуть якобы присущими ему добродетелями: предупредительностью и отзывчивостью, – иной человек может опрометчиво (кстати, не всегда под влиянием винных паров) пообещать вам нечто; чванливая самость, хотя и на короткое время, но создает иногда своему владельцу ореол всемогущего благодетеля, принимающего аванс признательности. Это так приятно! Правда, нельзя исключать и того, хотя это и не имеет значения, что зависшее сегодня обещание могло даваться тогда вполне искренне, что человек в тот момент, действительно, был уверен в своих возможностях.

Однако проходит время, и он начинает осознавать, что «давеча сболтнул лишнее». В конце концов наш «благодетель» убеждается в своем полном бессилии что-либо сделать во имя обещанного и в обещанные сроки, да и само желание делать, вероятно, притупилось окончательно. Однако не притупилось вовсе желание выглядеть по-прежнему надежным и обязательным в глазах того, кто пока еще верует в тебя; язык не поворачивается отменить обещанное. В этой сложной ситуации на помощь приходит хитроумная самость. Желая хотя бы временно облегчить страдания управляемого ею человека, она с вкрадчивой подлостью настраивает его душу снизу: «Не спеши сознаваться в беспомощности, развенчать себя ты успеешь всегда. Все еще может измениться».

Да, может. И даже не у него, а у вас: например, отпадет или в корне изменится сама проблема, и вы тотчас снимите с человека связывающее его обещание. Это – идеальный вариант. Вполне вероятно также, что и у него появится «объективная» причина для оправдания необязательности: срочный отъезд, болезнь, стихийное бедствие, финансовый кризис и другие непредвиденные обстоятельства. Ну а если уж и это не сработает, то он может, на худой конец, и сам сработать под дурачка, а вам отвести роль наивного доверчивого ребенка. Если он начнет оправдание в таком ключе: «Понимаешь, как назло…» или «Звонил тебе много раз, но никто…», то можно смело обрывать дальнейшую попытку одурачить вас. Однако бывают ситуации, на которые реагировать и впрямь не знаешь как. Скорее всего, пословицей: «Иная простота хуже воровства». Примером тому может служить примитивная бытовая ситуация, в которой я оказался несколько лет назад. Впрочем, тогда ее исход имел для меня значение.

Весной, накануне посадочного сезона, я договорился с частной артелью о механизированной вспашке своих шести соток. Условились о цене и дате исполнения работы. Обменялись контактными телефонами. «Фирма» пообещала позвонить мне за сутки, чтобы подтвердить готовность и договориться о месте и времени встречи. Жду. Истекают контрольные сутки, но никто не звонит. Я не выдерживаю и звоню сам, интересуюсь, в чем дело.

– А у нас прицеп сломался, не на чем «Крота» везти, так что завтра пахать не будем, – отвечают мне.

– Почему мне до сих пор не звонили? – возмущаюсь я.

– А чего звонить, если прицеп поломан, – втолковывают мне.

Немая сцена. Я понял, что дальнейший диалог бесполезен, ибо разговор пойдет по кругу. Положив трубку, я задумался и понял, что в словах моих собеседников содержится простая, я бы сказал, простецкая, истина. Ведь прицеп-то, действительно, неисправен, и даже если бы они и позвонили мне, то исполнить обещанную работу все равно бы не смогли. Правда, в этом случае я мог бы успеть воспользоваться услугами другой артели, однако это не входило в их интересы, а моими – они откровенно пренебрегли.

Но чаще бывает так или примерно так (допустим, при случайной встрече): «Слушай, забыл!» или в лучшем случае: «Извини, старик, забыл!» Дальше пойдут многочисленные ссылки на перегруженность работой («Знаешь, совсем замотался!»), на то, что вы и сами в какой-то степени виноваты («Ты что, не мог сам позвонить и напомнить?»), на отвлекающие семейные и другие проблемы («Ой, с женой ссоримся ежедневно, просто не знаю, что и делать»). В общем – откровенно не до того!

* * *

Интересно, право, что память у большинства людей, сетующих на ее отсутствие, присутствует сполна, но работает преимущественно в одностороннем режиме. Они хорошо помнят, кто и что обещал им, однако «убей, не помню!», что и кому обещали сами. (Правда, бывает, что не помнят и первого, если было не очень нужно). Но что значит забыл, именно в плане обещания? Да только то, что человек непростительно отбросил его и вас вместе с ним на периферию своего сознания. Последствия «забывчивости» особенно ощутимы в вопросах, связанных с понятием долг. Эти специфические провалы памяти более всего дискредитируют репутацию человека.

Поскольку я не выхожу в своих наблюдениях за рамки повседневно-бытового уровня, то, естественно, опускаю «высокие абстрактные материи»: долг перед Отечеством, трудовым коллективом, гражданский долг и т. д.