достаточно, чтобы заставить профессора беспокойно вскочить со своего места.

— Шарп! — пробормотал Фаренгейт; затем, чрез минуту, прибавил: — Шарп!.. ах, разбойник!.. ах, мерзавец!..

Михаил Васильевич наклонился над кроватью: было очевидно, что спящий бредит, находясь под влиянием ужасного кошмара. Профессор толкнул его, но американец даже не пошевелился. Тогда старый ученый бросился в каюту Сломки и влетел в неё так порывисто, что инженер мгновенно вскочил с постели в сильном испуге.

— Что такое? Что случилось? — спросил он, протирая глаза. — Пожар? Мы тонем?

— Ни то, ни другое, но Фаренгейт…

— Умер? — закричал Сломка.

— Нет… но во сне он произнес одно имя…

— Ну?

— Ну, одевайтесь и идите ко мне, — я не люблю быть один.

Заинтригованный странным видом своего спутника, инженер наскоро оделся и побежал в каюту профессора. Фаренгейт продолжал спать. Сломка подошел к его постели, взял руку спящего и, вынув часы, стал считать пульс.

— Лихорадка прошла, — прошептал он чрез минуту.

Затем, вынув из кармана маленькую дорожную аптечку, импровизированный доктор взял оттуда одну склянку и влил часть ее содержимого в рот Фаренгейта. Спящий еще несколько минут оставался неподвижным. Потом вдруг он сделал глубокий вздох, открыл мутные глаза и с видимым удивлением осмотрелся кругом.

— Спасители мои! — прошептал он, увидев обоих спутников.

Сломка поспешно поднял американца и усадил его на кровати. Несколько мгновений тот сидел молча, как будто припоминая все случившееся, затем пробормотал задыхающимся голосом:

— О, как это ужасно!.. как ужасно!

— Что? — дрожащим голосом спросил его старый ученый, — расскажите нам, что случилось с вами!

— Ах, да!.. припоминаю… Вчера, когда вы спасли меня, я хотел вам рассказать об этом, но не успел… Я не помню, что со мной случилось…

— Вы были немного больны, — ответил инженер, — но теперь вам лучше.

— Действительно, — согласился Фаренгейт. — Ну, так послушайте… Конечно вы помните, господа, наше свидание в Нице? Тогда я сообщил вам, что в Америке образовалось общество для эксплуатации минеральных сокровищ Луны, и что я был избран этим обществом в президенты исполнительного комитета.

— Да, да, — в один голос отвечали старый учёный и Сломка, — но какое отношение это имеет к постигшему вас несчастью?

— Огромное. Наше общество купило планы одного австрийского астронома, Шарпа, и я с несколькими членами комитета должен был сопровождать этого Шарпа в его путешествии на Луну для предварительных изысканий…

— Ну, и что же? — весь дрожа, как в лихорадке, спросил старый учёный.

— Ну, и этот мерзавец нагло обманул нас… Он должен был взять нас пассажирами в гранату, которую мы соорудили на свой счет, а вместо этого отправился один, даже не простившись с нами… Виденное вами разрушение — это следы взрыва, унёсшего гранату в небесные пространства. При выстреле гигантской пушки, все наши постройки разметало, работников перебило… один я спасся каким-то чудом, потому что в это время находился на другой стороне острова…

— Так Шарп улетел!? — дико вскрикнул старый ученый.

— Да, — отвечал Фаренгейт, — улетел на Луну!

— Ах, я побежден! — в отчаянии прошептал несчастный старик, бессильно опускаясь в кресло.

Напротив, к американцу, при воспоминании о подлой проделке Шарпа, возвратилась вся его энергия.

— А я, — закричал он, потрясая мощными кулаками, — я не брошу этого, я буду преследовать проклятого Шарпа даже на Луне!.. Он увидит у меня, как шутить с сыном свободной Америки!.. Нет, я не прощу этого никогда, я скорее погибну, чем позволю негодяю восторжествовать!

Между тем Михаил Васильевич, взявшись руками за голову, с отчаянием повторял:

— Улетел! Он улетел!.. Ах, подлец!.. вор!..

— Послушайте, господин Осипов, — обратился к нему Фаренгейт, — ведь не одно же это средство полететь на Луну; не может быть, чтобы какой-нибудь гениальный человек не нашел способа более быстрого… Ну-ка, подумайте, поломайте голову… Дайте мне только возможность отомстить негодяю, — и все мои доллары в вашем распоряжении.

— Это средство найдено, господин Фаренгейт, — вмешался Сломка, — и мы по дороге к его выполнению.

— Это средство?

— Извержение Котопахи.

Американец так и подпрыгнул на кровати.

— Ура! — закричал он. — Ура! Котопахи!

Молодой инженер покачал головою.

— К сожалению, — проговорил он, — это извержение произойдет лишь 28 марта, а Луна будет находиться в перигелии, т. е. как раз на самом близком расстоянии от Земли, — около 84.000 лье, — послезавтра, затем она станет удаляться, и к 28 марта удалится от Земли на весьма значительное расстояние.

Энергичное проклятие сорвалось с языка американца. В это время Михаил Васильевич, сидевший в кресле с видом глубокого раздумья, вдруг встал со своего места. Прежнего отчаяния не было и в помине. Его лицо сияло, глаза блестели…

— А зачем, — проговорил он, — нам дожидаться 28 марта? Мы отправимся раньше.

— Что вы говорите?! — в изумлении воскликнул Сломка.

— Эх, друг мой!.. Один из ваших соотечественников сказал однажды с кафедры: "Смелости, смелости, и ещё смелости!" Ну, мы и исполним его совет. Так как природа не совсем согласуется с нашими планами, то мы заставим ее… Одним словом мы сделаем так, что кратер Котопахи бросит нас на Луну, когда нам будет угодно!..

Громовое ура! Фаренгейта заглушило последние слова Михаила Васильевича. Что касается Сломки, то он смотрел на своего спутника с удивлением, смешанным с восторгом, и ворчал про себя:

— Ах, чёрт побери, ведь мы и в самом деле, пожалуй, попадём-таки на Луну.

ГЛАВА XX

Маршрут экспедиции. — Квито. — Прибытие. — Знакомство Гонтрана с американцем. — Упреки г-на Сломки. — "О! любовь любовь!". — Отъезд каравана. — Подъем на Котопахи. — Каменный ход. — Кратер. — Опасный спуск. — Что видел г-н Сломка в кратере Котопахи. — Кипучая работа. — Планы молодого инженера.

В то время как на палубе "Сальвадор-Уркизы" наши герои оплакивали безвременную смерть Гонтрана Фламмариона, последний с лихорадочной поспешностью подготавливал все необходимое для перевозки экспедиции. Покинув, после сейсмографических наблюдений, вершину Котопахи, молодой человек решил, что экспедиция должна направиться ни той дорогой, которою он сам проехал, то есть не чрез Гваяквиль, а через Квито. Он убедился, как длинен и опасен путь от Гваяквиля до Анд, тогда как второй из этих двух городов расположен всего в сорока восьми километрах от Котопахи. Утвердившись в этом решении, Гонтран немедленно поехал в Квито.

Столица Эквадора, Квито — один из самых важных городов Южной Америки, несмотря на то, что он находится на 2.950 метров выше уровня океана, в пустынной, бесплодной местности, с суровым и холодным климатом. Насчитывая до 80 тыс. жителей, он имеет весьма важное торговое значение. Гонтран был крайне удивлен, увидев столько оживленного движения на улицах этого города, заброшенного среди высочайших гор.

Не отличаясь вообще внешнею красотою, столица